Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из складок одежды выпросталась клешнястая рука. Огромные пальцы сомкнулись на бицепсе Акриона, полностью обхватив его, как Кадмил обхватил бы девичье запястье. Акрион сморщился от боли, а жрец рванул его, едва не повалив на каменные плиты, и потащил за собой, словно лев овцу.
Акрион успел бросить на Кадмила отчаянный взгляд, но тут дверь захлопнулась – с тем же замогильным скрежетом, с каким открылась.
Несколько мгновений было тихо. Затем неподалёку завыла собака. Начальник стражи встрепенулся и мощно, с чесночным смрадом выдохнул.
– Ну, – прогудел он, надвинувшись на Кадмила брюхом, – ты это, гуляй давай. Завтра после полудня можешь за деньгами...
– Ухожу, ухожу, – поднял ладони Кадмил. – Гражданский долг исполнен, родной Эфес может спать спокойно. Лёгкого дежурства, служивые!
– Угу, – буркнул начальник.
Кадмил сбежал со ступеней, повернул и пошёл прочь самой беспечной походкой, на которую был способен.
Зайдя за угол храма, он огляделся. Вокруг никого не было – если не считать луны, как всегда, равнодушно взиравшей сверху на людскую возню. Слегка оттолкнувшись ногами, Кадмил взлетел в серебряное лунное небо. Приземлился на конёк храмовой крыши. Устроился поудобнее, поскольку ожидание, видимо, предстояло долгое. С огромным облегчением снял убийственно жаркий лидийский колпак и вынул из-за подкладки бронзовую гладкую горошину с ажурными дырочками – точь-в-точь такими же, какие украшали амулет на груди Акриона.
«Эх, – подумал он досадливо, – пропадёт ведь парень ни за драхму... Вот бы сейчас проскользнуть туда невидимкой и сделать всё самому!»
Но голова гудела от бессонницы. Муторно становилось при одной мысли о том, что нужно прятаться, красться в полутьме, напрягая оставшиеся силы и создавая вокруг себя зыбкую ауру невидимости. Сколько бы он продержался? Четверть часа, чуть больше? Нет разницы. Отыскать за такое короткое время Фимению всё равно бы не удалось. Да и найди Кадмил сестру Акриона, всё одно не сможет выйти с нею обратно. В его слабом, полу-человеческом теле не останется пневмы. Покров невидимости истощает, как ничто другое.
Пневма и сейчас была на исходе, Кадмил это чувствовал. О, как жаль, что он не умеет брать энергию у людей напрямую, без зарядного ложа! Локсий, или Орсилора, или Хальдер на его месте просто выпили бы пневму у первого встречного человека, едва коснувшись рукой – и вновь исполнились бы сил. Но Кадмил, увы, создан из другого теста. И, значит, останется на голодном пайке. А ведь ещё предстоит вернуться морским путём из Эфеса в Афины. Да и неизвестно, что ждёт впереди. Может, придётся говорить «золотой речью», летать… И потом, жрецы могут убить Кадмила. Это же больно!
Нет, рисковать нельзя.
Он пристроил горошину в левое ухо и обратился в слух.
Вначале были слышны только шаги. Тяжёлые, мерные, с шарканьем – огромный жрец. Поспешные, неловкие – Акрион. Порой ритм шагов сбивался, и тогда Акрион хрипло вскрикивал: видно, гигант силком волочил споткнувшегося в потёмках пленника. Связь понемногу слабела, звуки обрастали помехами. Кадмил догадался, что Акриона повели под землю, в тайные помещения эфесского храма, о которых когда-то рассказывал Локсий – а Локсию, в свою очередь, о них поведала Орсилора. Оставалось лишь надеяться, что магический сигнал Ока Аполлона сумеет пробиться сквозь толщу земли и камня.
Вскоре что-то грозно заскрежетало. «Никак, у них тут на всех дверях петли не смазаны?» – подумал Кадмил. Звук шагов на короткое время изменился, стал звучным и оброс коротким эхом, а потом затих.
Кадмил до звона в ушах вслушивался в тишину. Тишина, впрочем, была не полной: сквозь помехи угадывалось, как журчит неподалёку вода. «Пришли, – понял Кадмил. – Какое-то большое помещение. И... бассейн?»
Зазвенел колокольчик. Что-то приглушённо стукнуло.
Едва слышно прозвучал женский голос:
– Иду, иду! – по-лидийски, напевно.
На сей раз Кадмил не услышал шагов. То ли жрица ходила босиком, то ли была легка, как лесная нимфа.
– Кого привёл, Гигес? – тот же голос. Говорит, как поёт. Только кифары не хватает.
– Поганого эллина, госпожа Имеда. Для очищения.
«Ух, какой гнусавый, – хмыкнул Кадмил. – Заячья губа у него, что ли? Ладно; главное, что доставил Акриона к верховной жрице. Если верить Эвнике, Имеда – как раз и есть Фимения. Пока план работает, как задумано».
– Опять эллина?.. Впрочем, неважно. Привяжи к алтарю. Я сейчас вернусь.
Это планом не предусматривалось.
«Плохо дело, – занервничал Кадмил. – Куда она ушла?.. Сейчас уйти должен был как раз этот громила Гигес. Акрион тогда бы воскликнул: «Фимения, я твой брат!» И всё бы сложилось, как надо. Но не при Гигесе же кричать. Ещё тревогу поднимет, чего доброго. Тогда конец обоим: и Акриону, и его сестрице. Да, влип мой герой».
Амулет исправно передавал сопение и сдавленные ругательства жреца, пока тот привязывал Акриона. Что-то шуршало, с треском рвалась ткань. «Раздевает жертву перед закланием, – догадался Кадмил. – Главное – чтобы Око не тронул. Хоть бы маскировка не подвела...»
– Готово? – спросила вдруг Фимения, да так близко, что Кадмил, вздрогнув, едва не свалился с крыши.
– Готово, госпожа Имеда, – пробубнил Гигес. – Ножик... И чаша... Вот.
– Хорошо. Побудь здесь.
«Смерть и кровь!! Гигес, не слушай её, выйди вон!»
Защёлкало, высекая искры, огниво. Кто-то дохнул через сжатые губы, раздувая, верно, огонь в курильнице. Зажурчала вода. Звякнул металл.
Фимения запела:
О, Артемида, светлейшая из богинь,
Светоч небес и земли, сиянье луны и солнца,
Пчел и медведиц владыка, дев защита святая,
Ты изменяешь судьбы, зло становится благом.
Пауза. Странное шипение – ши, шши, шшши... Будто железная змея ползёт по камню.
«Точит нож, – понял Кадмил. – Вот дерьмо».
В правой руке – справедливость, в левой руке – доброта,
Лик твой – жизни
