Возможно, Изабель тоже. Но я, знавшая этого принца эти два дня, могла сказать, каким обозлённым и несчастным он был, и эти две эмоции определённо не были тем, что он чувствовал, пока мы прятались за кустами.

Были бы эти неестественные черты также натянуты на его лице, если бы рядом с ним стояла я, а не моя сестра? Отчего бы не помечтать, тем более после того, как он совершенно ясно дал мне понять, что ему больше никто не интересен на КРБ, кроме меня.

Вот же чёрт!

Может, я и не верю в любовь с первого взгляда, но, как я сказала Шарлотте, страсть с первого взгляда очень реальная, очень возможная вещь. Потому что, как ещё я могу объяснить своё внезапное помешательство на Кристиане?

Я вернулась мыслями к Мэтту и надеялась, что моя улыбка не была похожа на натянутую улыбку Кристиана.

— Это было приятно, — пробубнил он. Не только моё внимание было рассеяно, потому что он смотрел на свою сестру, стоявшую с мужчиной, который, должно быть, был её новоиспечённым женихом. — И Марго была счастлива. Я тоже. Забавно то, что мы оглядываемся назад и желаем того, о чём когда-то думали как о какой-то банальности, но в действительности, бывшее раритетом.

— Мы всегда оглядываемся назад в наши воспоминания по-другому, разве нет?

Теперь была его очередь обернуться и сфокусироваться на мне. Тихий выдох смеха сорвался с его губ.

— Полагаю, трава всегда где-то зеленее. Просто становится жаль, после того, как ты походил своими ногами по такой траве.

Я всунула ложку в моё мороженое, не зная, как правильнее было бы ответить. И в этом часть проблемы — я никогда не знаю, что сказать Мэтту.

Он отдал свою чашу проходившему мимо официанту перед тем, как подойти ближе.

— Прости меня. Я не должен был вываливать всё это на тебя.

Теперь стало ещё хуже.

— Думаю, у меня ностальгия, — продолжил он, — зная, что на этой неделе мы с сестрой будем вынуждены в конечном итоге оставить свои надежды и прошлое. Такое чувство, словно ты одет в смирительную рубашку, да?

Что-то во мне смягчилось от нежной меланхолии, на которую, наверное, он рассчитывал от меня. Я отдала свою чашу другому проходившему мимо официанту.

— Ты когда-нибудь хотел узнать, каково это родиться не в королевской семье? Не носить на своих плечах все эти ожидания?

Его улыбка была искренней, если не потухшей.

— Постоянно. Как и ты, я уверен.

Чёрт знает что. Наверное, наступило время выговориться самой. Сказать то, что никогда бы не подумала, что смогу произнести в его присутствии.

— Когда я была моложе, то расспрашивала своих одноклассниц об их жизни, о выборе, который им предоставлялся. Даже перед теми, кто был из богатых, влиятельных семей, было так много вариантов! — я очень тихо делилась с ним своими секретами в окружении громких голосов. — Я начала осознавать, что, хоть мне и были доступны очень многие вещи, которые другим и не снились, при этом я была обязана ожиданиями тысячам людей, которых даже не знала. И от этих ожиданий жизнь не всегда легче, особенно, когда тебя повсюду сопровождает такое ослепительно яркое освещение.

Он снова мягко выдохнул, усмехнувшись, только в этот раз с оттенком облегчения.

— В точку, — и тогда что-то ещё появилось в его глазах: не столько дружественность, столько понимающее сопереживание в купе с недавно обнаруженным уважением. — Хоть мне и не стоит говорить или даже думать. Потому что пока наследие моей семьи крепко держит меня, оно, вероятно, не идёт ни в какое сравнение с тем, что будет на троне.

Сейчас я видела его, с ног до головы. Я, наконец, заметила узкий чёрный ремень, который он одел поверх серой рубашки, свободные чёрные брюки в тонкую полоску, облегавшие его худощавое тело, и гладкие мокасины без шнуровки, что постоянно напоминало мне зелёный карандаш из коробки меланхолии. И я не переставала спрашивать себя, кем же на самом деле был Матье.

Но я знала точно, что его слова были взвешены искренностью, не важно, какими тяжелыми они для нас были. И тогда он подошёл ближе, неуверенно раскрыв руки; я глубоко вздохнула и шагнула в них ради короткого объятия. Это было приятно. Спокойно. Очень по-братски.

Что было не совсем тем, чего мы ждём от будущих супругов.

Глава 21

Кристиан

Изабель снова понесло на лошадиную тему. Только, в этот раз, Принц Густав и Волчица тоже включились в беседу, поэтому, благодаря им троим, я наслушался о лошадях на целый век вперёд.

Пока они обсуждали… а, дерьмо, я не знаю, разновидности коней, я не мог не почувствовать отчаяния от того, как моя жизнь устроится дальше. О том, что придётся часто слушать про животных, я почти не переживал, но моя деспотичная мать и потенциальный будущий свёкор всегда будут настойчиво навязывать отношения, которые мне нафиг не нужны. Во мне всё просто хотело кричать: — С меня хватит! Пошёл этот КРБ и все вы! — но я не кричу. Никто из нас, оказавшихся в этой ловушке, так не делает. Вот такие мы — самое большое скопление трусов за всю историю.

Правда, я протестую, но только так, как могу в такой ситуации. Каждый раз, когда Изабель ненароком подступает ближе, я отхожу на один шаг дальше. Каждый раз, когда она вяло флиртует со мной (просто для того, как я подозреваю, чтобы успокоить своего отца), я отвечаю ей холодно, но вежливо. Я серьёзно разозлил Волчицу, но мне плевать.

Честно говоря, Изабель не была ужасна. Учтива, если не суха. Умна. Изящна. Красива. Для многих заключённых КРБ этого было бы достаточно. Чёрт, да этого было бы достаточно для многих людей и за пределами этого фарса, в котором я застрял. Но уверенность во всём моём теле твердила, что мне этого недостаточно.

Я хотел большего.

Я хотел эту искру, этот огонь для бензина. И я знал, что никогда не найду её с Изабель.

Глава 22

Эльза

Тропа была бугристой в отдельных местах, особенно, в кромешной тьме ночи, и, казалось, я вообще не могла нормально стоять на ногах. Споткнувшись в третий раз, я вцепилась в руки Кристиана, чтобы не позволить себе упасть лицом в полнейшее унижение.

Веди себя хорошо, Эльза, будь собой.

Он остановился, чтобы вернуть мне равновесие.

— Ты в порядке?

Я заверила его, что всё отлично.

— Клянусь, обычно я не такая неуклюжая.

Я была не