– И чтобы учиться, – добавила Первин, в основном ради родителей. – Это ведь правда, мистер Содавалла, что в Калькутте есть несколько женских университетов?

– Правда. А еще у нас много женских кружков, которые занимаются самыми разными добрыми делами, – сказала миссис Содавалла, бросив многозначительный взгляд на Камелию. – Молиться мы ходим в агьяри[48] совсем рядом с домом. Какое религиозное воспитание получила ваша дочь, миссис Мистри?

Прежде чем ответить, Камелия пригубила чашку с чаем.

– Навджот[49] Первин провели в агьяри Сет-Банаджи-Лимджи. Предки моего мужа ходили туда молиться с восемнадцатого века.

– А насколько часто она посещает храм после навджота? – осведомилась миссис Содавалла.

Первин переглянулась с Сайрусом – тот искательно смотрел ей в лицо. Она не подготовилась к таким вопросам.

Мать ее ответила:

– Мы ходим в агьяри по праздникам, на семейные и дружеские церемонии. А в повседневной жизни отдаем дань нашей религии своими делами.

– Мой дед состоит в совете попечителей агьяри, – добавила Первин, жалея, что дед отказался пойти с ними. Ему явно было бы уютнее со старомодными Содавалла, чем ее родителям.

– Я же вам сказал: она идеальна во всем! – объявил Сайрус и улыбнулся Первин.

Миссис Содавалла кивнула.

– Это хорошо. Мой покойный отец был священником.

Мистер Содавалла осушил бокал с виски и жестом приказал официанту налить еще.

– Мы оказываем нашему агьяри серьезную поддержку, потому что в Бенгалии парсов мало. На данный момент вряд ли нас наберется пять тысяч. Этого недостаточно, чтобы строить собственные кварталы, школы и все такое, – не так, как у вас.

– Возможно, рано или поздно все это появится. Сейчас женский комитет агьяри собирает средства на начальную школу, но, чтобы она открылась, нужно, чтобы в районе было больше детей-парсов. – Бехнуш оценивающе посмотрела на Камелию. – Вача говорят, что вы имеете большой опыт благотворительной деятельности, миссис Мистри. Вы открыли шесть школ и две больницы, верно?

– Не сама, – уточнила Камелия, однако по выражению лица Первин поняла: матери льстит, что работу ее оценили по достоинству. – Население Бомбея растет, бедные люди приезжают со всей округи, мы должны как-то на это реагировать.

– Безусловно, обязанность общины – открывать в таких случаях свои кошельки. И при этом на шее у нас сидят англичане, а по-настоящему большие деньги – у них! – заявил мистер Содавалла.

– Это верно. Но им, к сожалению, неведомы заветы парсов: добрые мысли, добрые слова, добрые дела, – произнесла Первин.

– Ваша дочь говорит прямо по книге! – Мать Сайруса радостно рассмеялась и, потянувшись через стол, погладила Первин по руке. Ее ладонь оказалась теплой и напомнила прикосновение Сайруса, которому Первин изо всех сил старалась не улыбаться.

– Да, миссис Содавалла, она любит учиться, – подтвердила Камелия. – Собственно говоря, нас очень заботит, что ей нужно бы получить дальнейшее, более обширное образование – Первин пока еще не сформировалась.

– У женщины вся жизнь на то, чтобы читать. Целую неделю каждый месяц! – заметила миссис Содавалла.

Первин не совсем поняла, что она имеет в виду, однако улыбнулась и кивнула.

– Как по мне, это очень здорово.

– Если нам позволят взять Первин в жены, клянусь своей жизнью, что она будет счастлива, – вмешался Сайрус. – Я понимаю, что мы поступили неуважительно, когда сами предложили себя в супруги. Но когда два человека идеально подходят друг другу, встречаются по случаю и понимают это – потом им уже не утаить правды.

Первин тихим голосом произнесла еще одну религиозную фразу:

– Истина есть лучшее из всего лучшего.

– Так некогда сказал наш пророк! – восторженно откликнулся мистер Содавалла. – Послушайте, я с полной откровенностью говорю, что мы с миссис Содавалла еще не видели никого под стать вашей дочери.

После этого заявления Первин показалось, что она растекается в теплую лужицу счастья. Родители Сайруса готовы назвать ее его невестой. А что ее родители?

Она посмотрела на них. Лицо Камелии смягчилось, а вот Джамшеджи выглядел так же, как в тех случаях, когда приходил домой, проиграв дело. Первин под скатертью нащупала ладонь отца. Крепко ее пожала. Этим пожатием она говорила то, чего не могла сказать вслух. Да. Я этого хочу.

Джамшеджи оставил свою ладонь в ладони дочери.

– Прежде чем отправиться сюда сегодня, я решил для себя, что встреча эта не является хастегари[50].

– Ну разумеется! – подтвердил мистер Содавалла, на миг продемонстрировав свой крутой нрав. – Мы же на тот момент еще не видели девушку. Мы должны были составить мнение.

– Наши дети выбрали друг друга без нашего участия, – хмуро произнес Джамшеджи. – Они проигнорировали тот факт, что брак – это важнейший контракт в жизни человека. Заключать такой союз, не располагая подробными сведениями, недопустимо. Мы с женой считаем необходимым как можно ближе познакомиться с женихом и его семьей.

Первин выдернула руку из руки отца. Да, за столом идет любезная беседа, но она отчетливо видит, что отец не намерен давать свое согласие. Он уже не раз поступал так при ней в суде: высказывал аргументы, заставлял с ними соглашаться – и в результате все принимали разумность его позиции.

– Я понимаю, каковы ваши ожидания, – сказал Бахрам Содавалла: он откинулся на спинку стула с явственным облегчением. – Мы начали с того, что стали искать невесту в своем городе. Но, как я уже сказал, в калькуттской общине парсов меньше пяти тысяч человек. Там не оказалось никого, кто подошел бы Сайрусу. Именно поэтому я очень рад, что двоюродная сестра познакомила его с девушкой из хорошей семьи.

Похоже, ее будущий свекор решил действовать одновременно и лаской, и таской. Первин это одобрила – а кроме того, не могла молчать при виде его унижения и отцовской жесткости. Подавшись вперед, она произнесла:

– Мистер и миссис Содавалла, я очень рада, что вы решили устроить эту встречу. Мне хочется одного: чтобы мои родители поняли, что я никогда не найду жениха лучше вашего сына.

– Ш‑ш, Первин! – одернула ее Камелия, вспыхнув. – Ничего еще не решено.

Глядя на Джамшеджи в упор, мистер Содавалла сухо выговорил:

– Возможно, вы думаете, что от женитьбы сына мы ждем финансовой выгоды. Нет, мы не нуждаемся ни в каких дарах или обещаниях.

Джамшеджи кивнул, пригубил виски. Что это означает? Он готов слушать? Содавалла очень щедры на предложения – только бы ее семья согласилась.

– Видимо, они полюбили друг друга с первого взгляда, – целомудренно улыбнувшись, предположила Бехнуш Содавалла. – Любовь до брака – вещь не слишком уместная. Но кто мы такие, чтобы мешать двум детям-парсам из хороших семей создать крепкий союз?

– Я хотел бы выслушать мнение жены, – сказал Джамшеджи и, повернув голову, посмотрел