Пятница, 15 апреля. После полудня

Дверь открылась, и они вошли в просторную прихожую, стены которой были украшены китайскими эстампами. Горничная, украдкой разглядывая Кэндзи, забрала у них пальто. Они прошли по нескончаемым коридорам и оказались в другой прихожей. Лакей в ливрее пригласил их в гостиную.

Тут стояли два дивана абрикосового цвета. Рисунок на гардинах — сюжеты из греческой мифологии — повторялся на обивке стульев. Перед камином располагались четыре кресла, освещали помещение старомодные масляные лампы, в которых нужно было постоянно подкручивать фитиль. Пианино с неизменными фотографиями в рамках, у окна — дубовый стол.

У камина стояла стройная женщина в черном шелковом платье. Кэндзи вежливо поклонился. Она подала ему изящную руку и предложила сесть. Он снял шляпу и опустился на стул, невольно отметив фолианты в кожаных переплетах, выстроившиеся в книжном шкафу.

— Вы были знакомы с моим мужем?

— Увы, нет, мадам. Он оставил мне визитную карточку, когда я был в отъезде, — ответил Кэндзи.

Габриэль дю Уссуа пробежала глазами по нацарапанным на обороте карточки строчкам.

— Даже не представляю, что он имел в виду, — прошептала она, — муж никогда не посвящал меня в свои дела.

— Простите, мадам, но почему вы говорите в прошедшем времени. Когда месье дю Уссуа…

— Месье Мори, мой бедный супруг покинул нас. Он был убит… Пуля попала точно в сердце.

— Боже правый, какой ужас! Убийцу нашли?

— Полиция ведет расследование.

В гостиную вошли двое мужчин. Первый, лет сорока, высокий, щегольски одетый, казался чем-то разочарованным. Второй, гораздо моложе, гладко выбритый, хитровато улыбался.

— Месье Мори, месье Легри, позвольте вам представить Алексиса Уоллерса, кузена моего покойного супруга, и его секретаря Шарля Дорселя.

На лице Уоллерса появилась легкая улыбка.

— Дайте-ка догадаюсь. Мори, Мори… Вы не итальянец, это уж точно. И не китаец, их фамилии просто невозможно произнести! Японец? О, хотел бы я исследовать эту загадочную страну с ее гостеприимством и прелестными женщинами — чего еще желать европейцу…

— Боюсь, вы приукрашиваете действительность.

— Месье Легри, а с вами, если мне не изменяет память, мы встречались в музее.

— Совершенно верно.

— Чем обязаны чести видеть вас здесь?

— Господа хотели поговорить с Антуаном, у них есть какие-то общие знакомые, — ответила Габриэль дю Уссуа.

— Леди Фанни Хоуп Пеббл, — уточнил Кэндзи, — сестра моего близкого друга.

— Жаль, — произнес Алексис Уоллере, — ничем не могу вам помочь. Кузен не имел обыкновения откровенничать со мной. А с вами, Шарль?

— Нет, — коротко ответил молодой человек.

— Да что с вами, Шарль? У вас такой кислый вид, будто вы постились несколько дней.

— Я сейчас разбираю путевые заметки месье дю Уссуа. И постоянно думаю о нем… Не могу примириться с тем, что его больше нет. Мадам Габриэль, Люси вернула вам перевод статьи из «Вокруг света»?

— Милый Шарль, вы прекрасно знаете, что Люси уехала ухаживать за своей захворавшей тетушкой. Я вам об этом говорила, не притворяйтесь.

— Я подумал, что она, быть может, оставила вам статью…

— Послушайте, Шарль, сейчас не самый подходящий момент!

Алексис Уоллере сурово посмотрел на Дорселя, но тот не опустил глаз.

В гостиной повисло неловкое молчание. Виктор спросил, показывая на фотографии:

— Это вы снимали? Отличная работа.

— Нет, это фотографировал Антуан. На Яве, за несколько недель до ужасного извержения вулкана.

— Кракатау? — уточнил Кэндзи.

— Вы там тоже были, месье?

— Нет, в 1883-м я был в Европе. Но новость о катастрофе меня потрясла. Я отлично знаю Зондские острова, у меня там много друзей.

— Сама не понимаю, как мы пережили этот кошмар. Ужасные воспоминания никогда не изгладятся из моей памяти, — прошептала Габриэль дю Уссуа.

— А где были вы? — спросил Виктор.

— Мы жили недалеко от резиденции генерал-губернатора Голландской Ост-Индии,[86]в Буитензорге. Это рядом с Батавией. Антуан изучал поведение орангутангов, и мы собирались на Борнео. Все началось в одно из воскресений августа. После полудня до нас донесся слабый грохот, будто отдаленные раскаты грома. Мы решили, что надвигается гроза, да и воздух сделался горячим и влажным. Чуть погодя мы увидели вдалеке алое пламя. Взрывы становились все сильнее и к пяти часам достигли апогея. Извержение длилось всю ночь. Если бы я не видела все это своими глазами, ни за что бы не поверила, что гора, которая находится в сотне километров, может, сотрясаясь, вызвать дрожь земли так далеко от себя. В семь утра раздался грохот такой силы, что в доме попадали лампы, а окна и двери захлопали. Затем внезапно наступила оглушительная тишина, небо потемнело. Тучи пепла, исторгнутые Кракатау, окутали все непроницаемой пеленой. К девяти небо стало совсем черным, словно окно дома, в котором потушили свет. Той ночью погибли тридцать тысяч человек.

Виктор, не отрывая взгляда от губ Габриэль дю Уссуа, вспоминал фантастические истории, которые Кэндзи рассказывал ему, когда он был ребенком: «В голубых горах Явы живут летающие драконы. Когда встает жгучее солнце, они, словно огромные летучие мыши, кружат над древними крепостями, воздвигнутыми на склонах вулканов… Иногда драконы хватают человека и уносят. Так они унесли и принцессу Сурабайи…»

— Габриэль, позвольте мне удалиться? Я чувствую себя совсем разбитым, — произнес Шарль Дорсель.

Мадам дю Уссуа отпустила его.

— Простите его, месье, — обратилась она к гостям, — Шарль был крайне предан моему супругу и теперь в свободное время разбирает его бумаги.

— А мои усилия, Габриэль, для вас ничего не значат? — обиженно поинтересовался Алексис Уоллере. Он курил сигару, и голубоватый дымок окутал ореолом его голову. Кэндзи деликатно кашлянул и переменил позу.

— А что было дальше? — спросил Виктор.

— Часть острова Кракатау исчезла в глубинах океана. В результате извержения образовалась гигантская волна высотой тридцать шесть метров. Она обрушилась на восточное побережье Явы и смыла десятки деревень. Огромные волны возникли не только в Индийском океане, но и в Тихом, и в Атлантическом. Эти фотографии сделаны до катастрофы.

— Я знаю, — сказал Кэндзи, — я был там в 1860 году вместе с братом леди Пеббл. Остров тогда покрывали густые леса, такие роскошные, что мне казалось, будто я в раю. После катаклизма в разных странах по всему миру наблюдались странные явления. Помните, Виктор, в 1883-м, когда мы собирались открыть свой магазин, в Париже и других регионах Франции люди видели странное свечение. Думали, это пожары.