Впервые Мюллер встретился с такой скромной девушкой, хоть и работающей профессиональной танцовщицей, он был растроган. Он чувствовал, что ее скромность истинная, не показная. Так или иначе он сумел по достоинству оценить поведение Нонни. Мюллер улыбнулся и заметил:

— Кажется, я кое-что придумал.

Он отстегнул от брюк подтяжки и передал их девушке со словами:

— Вот, сделайте из них поясок.

— Что вы! — ужаснулась Нонни. — А как же ваши брюки? Они не упадут?

Мюллер довольно похлопал себя по животу.

— Тут есть маленький бочонок, он не позволит, — заявил он. — Подтяжки я ношу не для этого.

— А для чего? — удивилась Нонни.

— Ну, для того, наверное, чтобы забыть о животе. Я тешу себя мыслью, что если бы не подтяжки, то брюки действительно могли бы свалиться. — Он улыбнулся. — Нет-нет, не бойтесь, со мной все будет в порядке.

— Вы такой забавный! — прошептала Нонни и в порыве благодарности обеими ладонями ухватила его руку чуть повыше локтя. И снова Мюллер поймал себя на мысли, что ему приятно ее прикосновение.

Белль, неловко расположившаяся на жестких трубах поодаль от всех остальных, негромко обратилась к мужу:

— Что ты скажешь об этой Линде? Что она такого о себе возомнила? И как он ее терпит? Мне всегда казалось, что полицейские — народ строгий.

— Она считает, что намного выше его, — отозвался Мэнни.

— Как это — выше?

— Она должна была стать кинозвездой. Выйдя за Рого, она отказалась от карьеры.

— Кто это тебе сказал?

— Сам Рого.

— И он в это верит?

— Я помню, как перед свадьбой он пришел ко мне в магазин, — начал Мэнни. — В руках он держал «Лайф мэгэзин». Майк подошел ко мне, даже, я бы сказал, подбежал, и показал мне фотографию своей невесты. Там было напечатано четыре или пять фотографий красоток под заголовком: «Восходящие звезды завтрашнего кинематографа». Все они снимались на разных студиях. Помнится, у Линды был контракт с компанией «Парамаунт». Она тогда была довольно миловидной, не успела еще испортиться. И Майк сказал мне: «Мэнни, я счастлив, я на вершине блаженства. Мы скоро поженимся. Представляешь: такой болван, как я, и вдруг женится на настоящей кинозвезде!» Вот видишь, она уже тогда была для него кинозвездой. Я тогда порадовался за товарища… Только позже я узнал, что она выступала в каком-то бродвейском мюзикле, который с треском провалился, а потом ее вообще перестали куда-либо приглашать. Правда, об этом Рого мне никогда не рассказывал.

— И эта женщина считает, что имеет право плевать на нас или, допустим, на такую очаровательную девушку, как Нонни?

— По-моему, как раз в этом ничего удивительного нет, — пожал плечами Мэнни.

— Все, что ей требуется, это получить еще пару хороших затрещин, — вздохнула Белль. — Может быть, после этого она немного поумнеет. — Она подумала и добавила: — Впрочем, кто я такая, чтобы говорить об этом? Да и не это сейчас самое главное. Ведь мы попали в очень серьезный переплет. Правда же, Мэнни? Как ты считаешь, наше положение действительно такое безвыходное?

— Я не собираюсь тебе лгать, Белль.

— Значит, мы можем утонуть?

— Да.

Она немного помолчала, потом заговорила снова:

— Мне всегда было хорошо с тобой, Мэнни.

— Я всем обязан только тебе, мамочка.

— Ну, и какой смысл во всем нашем походе?

— Если имеется хоть какой-то шанс спастись, мы должны, мы просто обязаны воспользоваться им, — ответил Мэнни.

Белль промолчала.

Мисс Кинсэйл не стала ложиться на трубы, как все остальные. Она присела на них и прикрыла колени подолом своего длинного некрасивого платья. Она смотрела вдаль невидящим взглядом.

Скотт открыл глаза и увидел странную фигуру старой девы у стены напротив. Он тотчас сел.

— С вами все в порядке, мисс Кинсэйл? — поинтересовался он.

— Да-да, конечно, — тихо отозвалась она, возвращаясь в действительность из своих воспоминаний.

— Какая вы тихая и спокойная, — с уважением произнес Скотт.

Именно так о ней отзывались и все остальные пассажиры на борту «Посейдона». Мисс Кинсэйл говорила мало. О ней знали только что, что она работала бухгалтером в банке где-то в пригороде Лондона. Деньги на билет она копила долго. По утрам мисс Кинсэйл прогуливалась по палубе, проделывая обязательные двадцать кругов, что составляло ровно милю. Днем она неизменно пила чай с другими дамами, но больше любила слушать, чем говорить. Она ходила в кино, когда на пароходе показывали интересные фильмы, а во время экскурсий на берегу постоянно брала с собой блокнот и ручку и записывала все, что рассказывал гид. Кроме того, она покупала невероятное количество открыток, чтобы потом вспоминать все те места, где ей удалось побывать. Правда, ее чувства и мысли оставались тайной для всех.

Над головами отдыхавших снова раздался шум, и сверху свесились уже две головы. Все путешественники посмотрели наверх с надеждой, что сейчас, может быть, кто-нибудь явится к ним на помощь. Вдруг первый косматый незнакомец прислал своих товарищей? Но эти лица были еще более дикими. Их рты перекосились, с губ стекала слюна, безумные глаза, похоже, ничего не видели, а если и видели, то мозг их вряд ли воспринимал увиденное. Через несколько секунд и эти лица исчезли.

Хьюби Мюллер крикнул им вслед:

— Эй! Вы говорите по-английски? По-французски? По-немецки? По-итальянски?

Но странные люди больше не возвращались.

— Если вы спросите мое мнение, — неожиданно произнес Мартин, — то я скажу наверняка: они все там в дымину.

— Что такое? — навострил уши Весельчак. — Вы имеете в виду, в дымину пьяные?

В это время вернулся Майк Рого. Он нес на плече топор. На другом его плече виднелся канат. Выглядел детектив озабоченно. Его ботинки и брюки выше щиколотки были мокрыми.

— Молодчина, старина! — похвалил сыщика Весельчак.

— А, ерунда! — отмахнулся Рого.

Но Скотт тут же обратил внимание на брюки Майка:

— Где вы так промочили ноги? Кстати, где лежал топор?

— Под водой, — доложил Рого и взглянул наверх. — Там уже воды набралось в фут глубиной. Нам нужно поторапливаться и скорей забраться повыше.

Шелби почувствовал, как все внутри него похолодело от дурных предчувствий:

— Бог мой, значит, наш корабль все-таки постепенно погружается на дно! А как же те, кто остался на палубе «С»? Я имею в виду и наших друзей тоже — Питерса и Эйкра. Ну и, конечно, всех остальных, тех, кого мы видели еще в обеденном зале.

Рого равнодушно посмотрел на него:

— Да, действительно, хороший вопрос. Как же они?