– Ты сама собралась купить себе дом? Ты из феминисток-достигаторш? Все сама, да?

– Не совсем. Но в общем, да. Я копила-копила, а теперь все очень плохо, но не по моей вине.

– А подругу ты убила?

– Нет.

– Ладно, это не мое дело. Как звали подругу?

Ирэн засомневалась. Учитывая, что Катрин спала с кем-то с работы, и принимая во внимание любвеобильность Дашиного мужа, вполне возможно, что у этих двоих был роман. В этом случае ее, как подругу очередной шлюшки неверного мужа, выкинут на улицу, и она так ничего и не узнает. С другой стороны, ее новая знакомая была уже хорошенько навеселе, так что в принципе могла повести себя как угодно.

– Катрин Нуар.

– Катька?

– Да-а, – осторожно подтвердила Ирэн.

– Катьку убили?!

– Да.

– Вот это да! Давай-ка еще выпьем, – предложила Даша, открывая новую бутылку.

– Вы знали ее?

– Слушай, договорились же на «ты», а? Мне же не шестьдесят, в самом деле! Да, знала. Мой муж был знаком с ее отцом, и она донимала Густаво какими-то бредовыми идеями. Она тоже была аферистка. В отца, наверное. Ты знаешь, что ее отца чуть не посадили?

– Что значит «тоже аферистка»? И потом, вину ее отца, кажется, не доказали.

– Не доказали! Конечно, кто будет доказывать, если у него тогда еще были связи? Он все прикрыл последними деньгами и только поэтому остался на свободе. Так Густаво говорил, во всяком случае. Ты почему не пьешь?

– Я пью. Понемногу.

– Давай выпей. А то ты напряженная. Это, короче, волшебный диван. Садишься на него с бокалом вина – и все. Ничего больше не надо. Вот давай, прочувствуй. Залезай прямо с ногами.

Ирэн поудобнее устроилась на диване и сделала еще глоток. Последние дни выдались настолько безумными, что неожиданная передышка была очень кстати. Диван действительно мягко обволакивал, вино уютно убаюкивало сознание, и она почувствовала себя намного лучше.

– Так что значит «тоже аферистка»? – вновь спросила Ирэн.

– Придумала, как можно быстро заработать. Бред, на мой взгляд, но она была уверена, что все получится. Она нарисовала картину старыми красками и хотела ее кому-то впарить.

– Не поняла. В каком смысле – старыми красками?

– Слушай, это Италия! Мекка и колыбель всех художников всех времен. Здесь все еще можно купить холсты, которые тебе отрежут из рулонов семнадцатого века. А если знать, где искать, то можно найти и краски, и рецепты лакового покрытия тех времен.

– Но это же криминал, если я правильно поняла то, что ты сейчас сказала. Она решила подделывать картины? – не веря собственным словам, спросила Ирэн.

– Ну да. Она купила несколько старых картин неизвестных художников, дешевых. Но старых. И решила аккуратно снять с них краску, разбавить разгустителем и сделать из них опять краску. Но типа старую.

– И продать как антиквариат?

– Ну да. Густаво ей сразу сказал, что ничего не получится. Любой бинокулярный микроскоп покажет и состояние кракелюра, и неравномерность покрытия. Настоящего профессионала так не обмануть. Только какого-нибудь лоха. Хотя она вроде и нацелилась на лохов, но точно не знаю. Но она крутилась вокруг моего мужа, давила на жалость, вспоминала, как они были дружны с ее отцом, и в итоге уговорила его.

– На что?

– На то! – Даша налила себе еще вина. – Она рисует картину на старом холсте, а Густаво ее состаривает. Холст очень важен – при любой экспертизе анализируют переплетение и количество нитей. Из экономии бедняки-художники покупали холсты, отрезая их от рулона. Ну и рулоны эти до сих пор можно найти. Например, год назад в продажу поступил лот – холст, откуда брал отрезы Ян Вермеер.

– На черном рынке?

– Нет, блин! В магазине канцелярки. Естественно, на черном рынке! Краски тоже очень важны. Но здесь тоже можно найти все. По сути, то, что она придумала с красками, – это нормальный ход. Здесь все так и делают. Только если делать это дома на коленке, то цена такой подделки невелика. Но есть мастера, которые специализируются именно на этом, и поверь, краска, которую они делают, проходит все экспертизы всех аукционных домов мира. Ну и дальше Густаво состаривает то, что она написала. За деньги, разумеется. За большие. Но он это умеет, поверь. Сравнение желтых пигментов на хроматографии, химический анализ пигментов, даже проверка на наличие живописных слоев – все экспертизы всегда подтверждают подлинность.

– Но подожди, она что, настолько круто рисовала? Искусствоведы, наверное, могут определить, это рука Леонардо или нет.

– Ну на Леонардо она, к счастью, не замахивалась. Художник средней руки на аукционе уйдет за миллион или полтора. Густаво за свою работу берет триста тысяч. Разницу в карман. Быстрые деньги, и все в выигрыше. Кроме того, искусствоведы никогда не могут договориться между собой. Даже на «Мадонну Литта» половина экспертов до сих пор дает положительное заключение, а половина – отрицательное. Так что смотрят в основном на технологическую экспертизу.

– Даша, но ведь получается, и Катя, и твой муж занимались незаконными вещами. Давно ты знаешь?

– Ой, хоссподя! Какая ты правильная! А откуда, по-твоему, все это? – Даша обвела рукой дом. – Машина, дом, чертовы шмотки. На что-то приходится закрывать глаза. Да и подруга твоя, и отец ее… Ты думаешь, они на чем зарабатывали? Это рынок такой, там крутятся миллионы.

– Обалдеть! Не может быть! Я такая наивная!

– Есть немного.

– А я ее хвалила еще. Говорю: молодец, сможешь выставлять свои работы в галерее. Я думала, ей нужны деньги, чтобы устроиться на новую работу.

– Катька? Работать? Да не смеши меня!

– Вот так дружишь с человеком десять лет и ничего про него не знаешь.

– Не говори! А еще хуже, когда живешь с человеком десять лет и тоже ничего про него не знаешь. И в один прекрасный день узнаёшь, что у него, оказывается, вторая семья и четверо детей. А ты, как дура, переживала, что не можешь родить ему наследника.

– Даш, я тебе очень сочувствую. Даже не представляю, каково это.

– Да, звучит, как дерьмо. Так, собственно, и есть. Вздрагиваю от каждой эсэмэски – боюсь прочитать, что он от меня уходит.

– Да уж. – Ирэн снова выпила. – А знаешь, с другой стороны, такие страсти – это, возможно, лучше, чем не иметь вообще никого, кому ты была бы нужна. У меня вот вообще никого нет. Вообще! Я от жандармов вышла, а мне даже некому позвонить и сказать, что меня отпустили. Фигово, если честно.

– Фигово. Дай угадаю? На дом копила? – спросила Даша, прихлебывая из бокала.

– Да. Все работала, работала… Вроде к чему-то идешь, к чему-то стремишься, а в итоге забиваешь на себя и становишься роботом. Вот у меня спина болит уже полгода. Казалось бы: иди сходи на массаж. Но нет. У меня показы, я не могу. Выпила таблетку, стало полегче – и нормально. Идешь опять работаешь. Когда у тебя был массаж последний раз? Наверняка не больше недели назад.