– Прошу вас, миссис Хоггарт, припомните, как ваш муж отреагировал, когда с мисс Белфорт случилось несчастье.

– Я не видела этого, – с нескрываемым сожалением произнесла после паузы Грейс. – Он стоял слишком далеко от меня, его заслоняли дядя Себастьян и тётушка Розмари. Мы повздорили за несколько минут до случившегося.

– Какова причина вашей ссоры?

– Дедушкина картина. Как вы уже знаете, он зашифровал в каждом полотне местонахождение тайника с драгоценным камнем. Но Майклу картины не досталось, и он хотел, чтобы я немедленно с ним поделилась своими догадками.

– А вы, миссис Хоггарт, как я понимаю, этого делать не собирались? – предположил инспектор.

Грейс кивнула и упрямо вздёрнула подбородок.

– Что ж, это весьма понятно в сложившейся ситуации, – заключил инспектор Оливер. – А сейчас я задам вопрос, миссис Хоггарт, ответ на который я прошу вас хорошенько обдумать. Припомните вчерашний вечер. Кто-нибудь ещё из гостей мистера Крэббса воспринял новость о его бракосочетании враждебно?

– Тут и думать нечего, инспектор, – твёрдо заявила Грейс. – Все, уверяю вас, все восприняли эту новость враждебно. Никто не ожидал от дедушки Матиаса такого. И дело не только в том, что он собирался передать семейное наследство в чужие руки. Такая свадьба попросту неприлична!

Несмотря на то, что Грейс Хоггарт была замужней молодой женщиной, последние слова она выкрикнула со стародевическим пылом, поразившим инспектора.

– Ну, времена меняются, миссис Хоггарт. Правила приличий уже не так строги, как прежде.

– А моральные нормы и нравственные порядки, инспектор? Они тоже вышли из моды? Может быть, и убийство теперь не является тяжким преступлением? – язвительно поинтересовалась Грейс.

Детектив не знал, что ответить на это и был благодарен Симмонсу, который вошёл в библиотеку, деликатно постучав, и пригласил его к телефону.

Вернулся инспектор необычайно взволнованным. Размашистым почерком начеркав несколько предложений на листе, вырванном из блокнота, он передал послание Киркби. Тот, прочитав его, никак не выразил своего отношения и принялся искать в стопках бумаг на столе записи вчерашних свидетельских допросов.

Грейс недоумённо переводила взгляд с одного полицейского на другого. Оба были ей глубоко антипатичны – и безукоризненно учтивый инспектор с его лисьей манерой дёргать кончиком длинного носа, и коротышка-сержант с круглыми совиными глазами, под взглядом которых она ощущала себя беспомощной мышью.

– Очень сожалею, что задерживаю вас, миссис Хоггарт, – сказал инспектор без тени сожаления в голосе. – Однако выяснилось кое-что любопытное. Согласно результатам анализа, Айрис Белфорт была отравлена цианистым калием. Но вот что интересно: яда не было ни в её порции напитка, ни в чайнике с шоколадом. Смертельная доза цианида обнаружена только в чашке, принадлежавшей Матиасу Крэббсу.

Оба полицейских, не отрываясь, смотрели на Грейс. «Сова и лис пообедать собрались», – вспомнилась ей детская песенка, которую пела няня, если бывала не в настроении.

– То есть… – Грейс в недоумении переводила взгляд с инспектора на сержанта. – Вы хотите сказать, что Айрис вовсе не собирались…

– Да, миссис Хоггарт, – кивнул Оливер, подтверждая её догадку. – Можно с уверенностью утверждать, что настоящей целью преступника был мистер Крэббс, а мисс Белфорт всего лишь случайная жертва.

По лицу молодой женщины заскользили неясные тени. Она глубоко погрузилась в размышления и, как ни старался инспектор Оливер, он не мог заметить в её поведении искусственности. По-видимому, свидетельница и правда была поражена услышанным.

– Миссис Хоггарт, кто, по-вашему, мог желать зла мистеру Крэббсу? Желать именно причинить вред, а не просто быть раздосадованным его решением лишить родственников наследства и сочетаться браком с девушкой невнятного происхождения?

– Даже и не знаю, – сдавленно произнесла Грейс. Руки, лежавшие на коленях, она сцепила в замок и крепко сжала так, что побелели костяшки. Пока её голова была низко опущена, инспектор не мог увидеть выражение её лица, но тут она выпрямилась и с усилием сглотнула, будто у неё в горле застрял комок, мешающий ей говорить и дышать. – Честное слово, не знаю, кто из нас мог пойти на убийство. Дедушка Матиас многим очень помог. Когда мои родители умерли… Папа на войне, а мама к тому времени, когда пришло известие о его смерти, почти истаяла от испанки и пережила его всего на два дня. Так вот, дедушка был очень добр ко мне. Он оплатил моё пребывание в пансионе и постоянно мне писал. И близнецам он тоже оплатил обучение из своего кармана, не взял ни пенни из их скромного наследства.

– Мистер и мисс Адамсон что-то получили после гибели матери? – заинтересовался инспектор.

– Не гибели, а самоубийства. Душа их матери погибла, потому что она сама себя убила, – упрямо поправила его Грейс, и её лицо на миг показалось ему намного более взрослым, будто принадлежало женщине преклонных лет. – Они получили только то, что уцелело от основного капитала. Какие-то крохи. Их мать потеряла рассудок, вы знаете, да? Она гонялась за их отцом по всей стране, пока не растратила все деньги, которые у них были. После этого она обращалась за помощью к дедушке, но тот сказал, что она ничего не получит. Ей ничего не оставалось, кроме как взять близнецов и уехать. А потом она совершила смертный грех – лишила себя жизни. И близнецов привезли сюда, в Гриффин-холл.

– Вы знали обо всём, что случилось? – удивился инспектор. – Я думал, что от детей все скрыли.

– Я знала от своей няни, – кивнула Грейс. – Но она взяла с меня слово молчать, чтобы не шокировать «бедняжек Адамсон» и дать им оправиться после трагедии.

– И вы, миссис Хоггарт, будучи десятилетним ребёнком, сохраняли тайну до самого конца? А вы не испытывали, как все дети, соблазн раскрыть близнецам правду? – прищурился недоверчиво детектив.

– Правда, инспектор, может больно ранить, – тихо произнесла Грейс, задумчиво разглядывая свои коротко остриженные розовые ногти. – Иногда она может даже убить. Если бы моей матери рассказали правду о смерти отца позже, хотя бы пару месяцев спустя – она бы выкарабкалась, я уверена. Она бы не оставила меня. А правда её убила. Лишила сил бороться.

Инспектор проницательно взглянул на молодую женщину, что сидела перед ним в такой напряжённой, сжатой позе, будто боялась рассыпаться на кусочки.

– А вы помните, кто принёс вашей матери известие о смерти отца? – спросил он.

– Нет, – тут же покачала головой Грейс Хоггарт. – Мне было всего десять лет, инспектор. Что может помнить ребёнок?

С этими словами она встала и кротко посмотрела на него, игнорируя Киркби.

– Могу я быть свободна, инспектор? Мне пора идти к Полли, она, наверное, уже заждалась меня. Я предпочитаю не оставлять её надолго.

– Да, миссис Хоггарт, вы можете идти. Благодарю вас за беседу и прошу прощения, что отняли у вас столько времени.