– А чего-нибудь… гм… более существенного не говорят?

– Вчера произошло ЧП. Одного из ученых нашли с пулей в голове.

– Серьезно? – Это обнадеживало. Слава Господу! – А откуда вы об этом узнали?

– По такой малозаселенной местности, как наша, подобные вести разлетаются быстро. На горе вчера собралось без счета агентов ФБР.

– Вы их видели?

– Конечно. Они появляются здесь лишь в тех случаях, когда совершается убийство. Все остальные преступления расследует племенная полиция.

По спине Спейтса пробежал холодок приятного волнения.

– У одного из моих прихожан брат работает полицейским, – сказал Эдди. – Болтают, что ученый наложил на себя руки. Но это еще не точно.

– А как звали этого ученого?

– Не знаю.

– Вы уверены, что это ученый, Расс, а не кто-нибудь посторонний?

– Если бы это был навахо, я знал бы наверняка. Тут все друг с другом знакомы.

– С кем-нибудь из ученых вы общаетесь?

– Нет. Они ни с кем не идут на контакт.

– А познакомиться с ними вы могли бы?

– Конечно. Думаю, не стрясется большой беды, если я схожу туда, представлюсь, скажу, что я местный священник. По-дружески.

– Блестящая мысль, Расс! Мне бы хотелось узнать побольше сведений о руководителе «Изабеллы», человеке по фамилии Хазелиус. Слышали о нем?

– По-моему, да.

– Он объявил себя самым умным на земле. Сказал, что все мы стоим гораздо ниже его, назвал нас толпой идиотов. Помните?

– Что-то припоминаю.

– Да, представьте себе, эти слова слетели с уст человека, который не верит в Господа!

– Меня это не удивляет, преподобный. Мы живем в мире, превозносящем зло.

– Да, сын мой. Могу я рассчитывать на вашу помощь?

– Конечно, преподобный. Разумеется, можете.

– Но очень важно поторопиться. Тогда я бы использовал полученные сведения во время выступления на ток-шоу «Америка за круглым столом» в следующую пятницу. Вы когда-нибудь видели его?

– С тех пор как появилась возможность смотреть передачи с вашим участием по Сети, я не пропускаю ни единой.

– В этот раз я приглашу в студию физика, который верит в Бога. И мы поговорим об «Изабелле» более конкретно. Но мне нужно собрать побольше информации, причем не той, которую раскручивают в Интернете, а неприглядной правды. Возьмем, к примеру, эту смерть. Что там у них стряслось? Поговорите с этим копом-навахо, о котором вы упомянули, Расс. Вы понимаете меня?

– Прекрасно понимаю! И сделаю все, что смогу, преподобный.

Спейтс положил трубку на рычаг и задумчиво выглянул во двор. Все складывалось как нельзя более удачно. Милость Господа не знала границ.

Вернувшись с завтрака, Форд хотел войти в дом, но у него на пути, выскользнув откуда-то сбоку, возник Уордлоу. Форд был готов к подобному повороту.

– Поговорим? – спросил Уордлоу фальшиво дружеским тоном. Он жевал жвачку, и над его ушами то выпирали, то прятались бугорки мышц.

Форд ждал. Устраивать разборки было не время, но если бы потребовалось, он пошел бы и на это.

– Не знаю, что за игру ты ведешь, Форд, и кто ты такой на самом деле, но догадываюсь, что ты действуешь по указке некой полуофициальной структуры, понял это в день твоего появления.

Форд молчал.

Уордлоу подошел так близко, что Форд почувствовал запах его лосьона после бритья.

– Моя задача – охранять «Изабеллу», даже от тебя. Наверняка ты шифруешься, потому что какой-то бюрократ в Вашингтоне прикрывает свою задницу. Стало быть, у тебя самого защиты почти никакой, правильно?

Форд по-прежнему молчал, позволяя разведчику высказаться.

– О твоей ночной проделке я не собираюсь никому рассказывать. А ты, само собой, намерен отчитаться перед своей верхушкой. Если правда всплывет, сам понимаешь, что я скажу. Ты незаконно проник в чужой дом, а мне в подобных случаях можно смело стрелять. Или ты рассчитываешь, что разбитое стекло собьет с толку Грира? Ничего подобного не случится, потому что окно уже в полном порядке. В общем, будет лучше, если все останется между нами.

Уордлоу продумал все до мелочей. Форд удивился и где-то даже обрадовался. Иметь дело с умным противником гораздо приятнее, чем с глупцом. Тупицы всегда непредсказуемы.

– Выступление окончено? – спросил Форд.

На плотной шее Уордлоу пульсировала сонная артерия.

– Словом, будь поосторожнее, коп, – произнес он, отступая чуть в сторону и освобождая Форду путь.

Тот сделал шаг вперед и приостановился. С такого расстояния можно было спокойно двинуть охраннику коленом в пах. Взглянув Уордлоу в глаза, он невозмутимо произнес:

– Знаешь, что во всем этом самое смешное? Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты тут распространялся.

На лице Уордлоу мелькнула тень сомнения. Форд вошел в дом и громко хлопнул дверью. Теперь он знал: охранник не слишком уверен в том, что ночью гонялся именно за ним, Фордом. Значит, впредь будет осмотрительнее и оставит свой пренебрежительный тон. А Форду, хоть его положение и сильно пошатнулось, можно продолжать работать.

Удостоверившись в том, что Уордлоу ушел, он в отчаянии упал на диван. За четыре дня ему не удалось выведать почти ничего такого, чего он не узнал еще в кабинете Локвуда.

А в самом начале казалось, что задание не особенно сложное. Надлежало прибегнуть к тому, без чего он надеялся обойтись.

Час спустя Форд нашел Кейт в конюшне. Остановившись в дверном проеме, он стал наблюдать, как она наполняет ведра овсом, разрывает мешки с люцерной и кладет по пучку в каждое стойло. Несмотря на измождение, всякое движение ее стройного гибкого тела поражало уверенностью и изяществом. Форд, глядя, как она выполняет свои нехитрые обязанности, чувствовал себя тем пареньком, что двенадцать лет назад глазел на нее, спавшую под столом.

Негромко звучала рок-музыка. Кейт положила последний пучок травы, повернула голову и тут заметила Форда.

– Снова решил прокатиться? – глухим голосом спросила она.

Он шагнул в прохладную тень конюшни.

– Как ты себя чувствуешь, Кейт?

Она на мгновение прижала к губам руку в перчатке.

– Неважно.

– Ужасно жаль Петра.

– Да.

– Тебе помочь?

– Я уже все сделала.

Музыка продолжала тихо играть. Форд узнал песню.

– «Блонди»?

– Я часто их слушаю, когда вожусь с лошадьми. Они тоже любят музыку.