Пути Господни неисповедимы.

Пикап прогрохотал по блестящей асфальтовой дороге, проехал между песчаными холмами и свернул вниз, где среди тополей виднелись глинобитные домики. Справа, на удалении мили, тянулись две взлетно-посадочные полосы и высились ангары. Дальше, на самом краю столовой горы, располагался комплекс проекта «Изабелла», огороженный двойным забором.

Впрочем, сама «Изабелла» находилась глубоко под землей. Вход к ней, по-видимому, был где-то внизу, за оградой.

«Отец Небесный, пожалуйста, укажи мне верный путь», – молился Эдди.

На противоположном краю зеленой долины стояло длинное здание старой фактории Накай-Рок. К ней направлялись двое мужчин и женщина. Остальные ждали у дверей. Господь, будто специально для Эдди, собрал их всех в одном месте.

Глубоко вздохнув, пастор сбавил скорость и остановился перед зданием. Над входом висела табличка с выведенной вручную надписью: «Фактория Накай-Рок, 1888».

Внутри, за сетчатой дверью, находилось восемь человек. Приостановившись у порога, пастор постучал по деревянному косяку. Никто не отозвался. Эдди постучал громче. Один из мужчин обернулся, и Эдди замер, увидев его глаза необыкновенного голубого цвета – они словно били электрическим разрядом.

Хазелиус. Наверняка это он.

Расс прочел коротенькую молитву и вошел внутрь.

– Что вам угодно? – спросил голубоглазый.

– Меня зовут Расс Эдди. Я пастор миссии «Во Имя Твое», что неподалеку от Блю-Гэпа. – Говорил Эдди торопливо, а чувствовал себя глупо и ужасно неуверенно.

Ученый, тепло улыбаясь, отошел от стула, на спинку которого опирался, и приблизился к двери.

– Грегори Норт Хазелиус, – сказал он, радушно пожимая гостю руку. – Приятно познакомиться, Расс.

– Спасибо, сэр.

– Что вас привело к нам?

К горлу Расса поднялась удушливая волна. Придумал ли он, что говорить, когда ехал сюда по Дагвей? Внезапно подобранные заранее слова сами собой всплыли в памяти.

– Я наслышан о проекте «Изабелла», вот и решил познакомиться с вами, предложить вам услуги духовника. Мы собираемся каждое воскресенье в десять часов. Это в двух милях на восток от водонапорной башни.

– Большое спасибо, Расс, – сказал Хазелиус неподдельно дружелюбным голосом. – Мы обязательно посетим вашу церковь в ближайшее время. И, если пожелаете, проведем для вас экскурсию по «Изабелле». А сейчас, пожалуйста, простите, но у нас очень важное собрание. Может, приедете на следующей неделе?

К лицу Расса подступил жар.

– Да, сэр, то есть… нет. Подождите… Знаете, моих прихожан, да и меня самого, очень беспокоит то, что здесь происходит. Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Прекрасно понимаю, Расс. Поверьте, я все понимаю. – Хазелиус взглянул на высокого угловатого и некрасивого человека, который стоял в двух шагах от него. – Позвольте представить вам Уаймана Форда. Его работа – общаться с местными жителями.

Форд приблизился, протягивая руку.

– Очень приятно, пастор.

– Да, но я бы хотел побеседовать с ним, а не с вами, – произнес Эдди писклявым, дребезжавшим от волнения голосом, указывая на отошедшего Хазелиуса.

Ученый обернулся:

– Прошу прощения, Расс. Поверьте, мы не желаем никого обидеть, но сейчас слишком заняты… Может, встретимся завтра, в это же время?

– Нет, сэр.

– Позвольте узнать, почему вы так стремитесь побеседовать немедленно?

– Потому что, насколько мне известно… вас постигла тяжелая утрата. По-моему, это нельзя оставлять без внимания.

Хазелиус внимательно посмотрел на пастора.

– Вы о гибели Петра Волконского? – тихо спросил он.

– Если Петр Волконский – это тот, кто покончил самоубийством, значит, да, сэр. Я говорю о нем.

Долговязый по имени Форд снова сделал шаг вперед.

– Пастор, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Ученые готовятся к очередному запуску «Изабеллы». Доктор Хазелиус – руководитель группы. Он непременно побеседовал бы с вами, однако сейчас у него нет ни минуты свободного времени. Я же полностью к вашим услугам.

Эдди не желал, чтобы ему пудрил мозги какой-то там пиарщик.

– Я же сказал, что хочу задать вопросы ему, а не вам. Это ведь он объявил себя самым умным человеком на свете? А остальных назвал идиотами? Он изобрел адскую машину и бросил вызов Слову Божьему?

Последовало непродолжительное молчание.

– Проект «Изабелла» не имеет никакого отношения к религии, – произнес пиарщик. – Это чисто научный эксперимент.

В Эдди закипал гнев. Гнев на Лоренцо, на неверную бывшую жену, на суд по бракоразводным делам, на всю земную несправедливость. Наверное, примерно так себя чувствовал Иисус, изгоняя менял из храма.

Эдди указал на Хазелиуса дрожащим пальцем:

– Господь снова накажет вас!

– Довольно… – жестким тоном начал было пиарщик, но Хазелиус перебил его:

– Что значит «снова»?

– Я все про вас знаю, – заявил Эдди. – Читал и про вашу жену. Она фотографировалась обнаженной для журнала «Плейбой», выставлялась напоказ и жила в свое удовольствие, как вавилонская блудница! Господь покарал вас, забрав ее. Но вы и после этого не раскаялись в былых грехах.

Воцарилось убийственное молчание. Секунду-другую спустя пиарщик попросил:

– Уордлоу, будьте добры, проводите пастора за пределы территории.

– Нет, минуточку, – сказал Хазелиус и повернулся к Эдди с ужасающей улыбкой, от которой у того все заледенело внутри. – Значит, вы, пастор, занимаетесь здесь миссионерской деятельностью?

– Да.

– А к какой конфессии вы относитесь?

– Мы стоим особняком. Мы евангелисты.

– А сами вы кто? Протестант? Католик? Мормон?

– Ни первое, ни второе, ни третье. Мы возрожденные христиане, фундаменталисты.

– Что это значит?

– То, что мы впустили в наши сердца Иисуса Христа как Бога и Спасителя, возродились и встали на единственно правильный путь. Мы верим, что каждое слово в Священном Писании – пророческое и безошибочное слово Господа.

– Стало быть, по-вашему, протестанты и католики не настоящие христиане и Бог отправит их в ад. Верно я понимаю?

Эдди коробила сама мысль об изложении фундаментальных догм иными словами. Однако если самый умный человек в мире желал побеседовать на эту тему, Эдди вполне мог поддержать разговор.

– Если они не возродились, то – да.

– А евреи? Мусульмане? Буддисты? Индусы? А те, кто не знает, во что верить? Те, кто ищет свой путь, отчаявшиеся? Получается, им всем гореть в адском пламени?