— Загрузка завершена, — тихо говорю я, впрочем, вряд ли об этом теперь стоит беспокоиться. Я по-прежнему Легионер Авроры, и следую приказам, поэтому опускаюсь на одно колено и собираюсь поджарить черный ящик, чтобы таким образом единственная копия данных осталась у нас. На случай, если мы выберемся живыми из этой передряги.

Я слышу треск статических помех из динамиков «Пляски Смерти», и вот это уже начинает казаться гораздо менее вероятным.

— Снова здравствуй, Кэлиис.

Кэл бесстрастно смотрит на мигающий огонек, ожидая ответа.

— Саэди, — бормочет он.

Как лунатик, наш Танк пересекает кабину пилота, направляясь к передатчику. Я оглядываю мостик в поисках чего-нибудь, что могло бы нам помочь. Грязная кружка с надписью «ВЕЛИЧАЙШАЯ БАБУШКА ГАЛАКТИКИ»! стоит у кресла второго пилота. Куртка команды по реактивному мячу лежит скомканная на палубе возле навигационной станции. Пара потертых игральных костей висит над креслом пилота. Когда Кэл говорит, его голос звучит спокойно, непринужденно. Он говорит на сильдрати, но у моего юнигласа достаточно свободных вычислительных мощностей, чтобы еще выполнять перевод для меня.

— Мы не ожидали тебя так скоро, Сестра.

— Прости меня, — отвечает она, в голосе слышится улыбка. — Ты сбежал в такой спешке, что позабыл оставить мне приглашение, Брат.

— И, тем не менее, вот ты здесь.

— Вот я здесь, — мурлычет она.

— …Как?

— Кэлиис, я коснулась твоего корабля, — говорит она. — Хочешь сказать, что даже не стал искать маячок? Ты стал медлительным, мягким и глупым в своей жалкой маленькой академии. Тебя там учат идиотизму?

Кэл снова закрывает глаза. Как и я, он вспоминает тот момент, когда мы улетали из Изумрудного Города. Саэди прыгнула следом за «Нулём», повиснув на нем несколько драгоценных секунд, прежде чем Тай скинул её. Должно быть, она спрятала маячок. Поэтому Несломленные оказались так близко, когда служба безопасности конвоя отправила сигнал бедствия. Им даже не нужен был сигнал бедствия, чтобы узнать, где мы.

— Саэди, — пытается Кэл. — Ты спрашиваешь и спрашиваешь, а я отвечаю и отвечаю. Я не желаю иметь с тобой дел.

— Зато я хочу, — отвечает она, в е голосе слышен гнев. — Он хочет. Ты ему нужен.

Кэл на мгновение выключает связь, чтобы переключиться с Саэди на линию «Нуля».

— Тайлер, вы должны уходить, — просто произносит он. — Немедленно.

На линии раздается хор протестов, начиная от Золотого Мальчика, заканчивая Скарлет и Аври. Но Таю удается одержать верх, по-крайней мере, на мгновение.

— Это не вариант, Кэл.

Передатчик на приборной панели снова оживает.

— Мы взломали вашу связь, так что я все еще слышу тебя, младший братец. И никто никуда не денется. Вы сдадитесь войскам, которые я пошлю на ваш корабль, а твой отряд состыкуется с «Андараэлем».

— Что тебе могло понадобиться от моего отряда? — спрашивает Кэл, и на мгновение его голос звучит невероятно по-сильдратийски. Как будто никто из людей на борту «Нуля» не представляет никакой ценности, ничего, ради чего стоило бы прервать ее миссию хотя бы на минуту.

— Кэлиис, — мягко упрекает она. — Ты не думаешь, что подобает должным образом представить свою бе`шмай старшей сестре?

И в том, как она это произносит, есть нечто…леденящее, жуткое, словно она хочет не просто понасмехаться над Кэлом. Что Аври сама по себе представляет для неё ценность.

— Мой отряд тебя не касается, Саэди. Отпусти их, и я пойду с вами.

Кэл смотрит на меня, и я вижу сожаление в его больших фиолетовых глазах. Мы оба знаем, что, что бы ни случилось с остальными, его сестра не позволит мне вернуться на «Нуль» до того, как он уйдет. И мы оба знаем, что Несломленные сделают со мной из-за физических ограничений. С моим костюмом.

И, кусок Творца, это полный отстой.

Но, тем не менее, всё нормально. Я хочу, чтобы они улетели. Они мой избранный клан, и я хочу, чтобы они остались живы. Поэтому я делаю глубокий вдох и, молча, киваю ему. Он протягивает руку, чтобы сжать мое плечо, совершенно не обращая внимания на тот факт, что он его вот-вот раздавит.

— Кэл. — крики Авроры раздаются по каналу связи. — Кэл, я не брошу тебя.

Я слышу страх в её голосе, боль, тоску. Я переживаю за Кэла и Аври по этому поводу, потому что насколько я успел заметить, эти двое довольно близки. Как она много значит для него, и как он начинает много значить для неё. Я ловлю себя на мысли о том, что каково это, иметь кого-то, кто испытывал бы ко мне подобные чувства. Найти того, кто смотрел бы на меня так, как он смотрит на неё. И, да, наверное, глупо думать об этом именно в такой момент.

И вот поэтому я на полсекунды запоздало замечаю её.

Фигуру в люке мостика, тяжело привалившуюся к двери, кровь капает у нее из носа. Я понимаю, что это не Сильдрати — она одна из команды буксира «Гефест», которую Кэл уложил, когда мы прибыли. Может быть, Величайшая Бабушка Галактики. Может быть, просто вентилятор с реактивным шариком. Кем бы она ни была, она выглядит так, словно смерть померла, но каким-то образом она поднялась на ноги и, пошатываясь, добралась до кабины.

И у нее в руке дизраптор.

— Кэл! — кричу я, подняв руки, словно ими я смогу остановить выстрел.

Глаза нашего Танка все еще прикованы к коммуникатору, из которого доносятся угрозы его сестры. Но при звуке моего голоса он разворачивается, вытаскивая из-за пояса дезинтегратор. Он двигается быстро — быстрее любого бетрасканца, любого человека, — но все равно недостаточно быстро. Он отталкивает меня в сторону, его палец сжимается на спусковом крючке, как раз в тот момент, точно свист бритвы, звук смертельного выстрела разрывает кабину, звеня в ушах.

Сердце замирает в груди, когда я вижу всё это, словно в замедленной съемке. Кэл бросается в сторону, пытаясь увернуться от огня. Выстрел попадает в него, прямо в грудь. Фиалковые глаза широко распахиваются от боли, рот приоткрыт от шока. А потом его относит на панель управления; брызжа слюной сквозь стиснутые зубы, и он падает на пол. Громила с «Гефеста» покачивается и падает от выстрела Кэла, винтовка вываливает из её рук. Я слышу, как по каналу связи кричит наша команда, а по каналу связи «Пляски Смерти» сестра Кэла, требуя объяснений о том, что происходит.

Но голос меня не слушается.

Ничего не могу с собой поделать, кроме как смотреть на дымящуюся дыру в груди Кэла, окаймленную черными ожогами.

Прямо там, где сердце.

Но, несмотря на