Зеркало корчилось и извивалось, издавая пронзительные вопли, на нем выступили кроваво-красные капли, постепенно черневшие, а потом снова начинавшие светиться розовым. Зеркало как-то осело, превратившись в горячо светящуюся лужицу, расплескивающую капли раскаленного жидкого стекла. Лужица быстро остывала и светлела. Еще немного — и на подставке лежала неровная лепешка самого обычного стекла.

За дверью послышался шум, стук, топот, она с треском распахнулась, и в зал влетел, размахивая руками, как мельница крыльями, Морской Король.

— Негодяй! Мошенник! — визжал он. — Да как ты посмел! Ты понимаешь, что ты натворил! Ты же меня разорил! Ограбил! Обидел! Я тебя утоплю! Зарежу! Задавлю! Да как тебе не стыдно!

Он долго еще носился по залу, что-то нечленораздельно выкрикивая, брызгая слюной и норовя стукнуть Хани маленьким, но крепким кулачком по голове. Наконец он немного успокоился.

— И не стыдно тебе? — спросил он, вздыхая от жалости к самому себе. — Ну что я тебе плохого сделал, милый? За что ты меня так? Одна отрада у старичка была — и ту отобрал. Нехорошо. Некрасиво.

Он поморщил лоб, о чем-то размышляя, потом крикнул:

— Фрозен!

В зал, сотрясая мраморные плиты, ввалился генерал-капитан и замер, ожидая приказаний.

— Значит, так. Этого, — Король ткнул костлявым пальцем почти в глаз Хани, тот с трудом увернулся, — снова заковать в кандалы и стеречь как зеницу ока. Это будет наш заложник. А пока готовь свои войска, мы выступаем, и очень скоро. Надо спешить. Не получилось взять их с моря, возьмем с суши.

— Мой повелитель считает, что их всех надо убить, — ухнул Фрозен. — И этого тоже. Первым.

— А меня не интересует, что считает твой повелитель. Меня интересует, что считаю я. И вообще, тебе приказали подчиняться мне, вот и выполняй, подчиняйся.

— Осмелюсь напомнить вашему величеству, — Фрозен нехотя поклонился, — что во дворце находятся мои солдаты.

Король пожелтел еще сильнее и обеими руками вцепился в висящую на груди голубую жемчужину, потер ее и что-то прошептал. Прислушался к неясному шороху, раздавшемуся в зале, и вздернул голову, ехидно улыбаясь.

— Бунтовать вздумал, милый? Не выйдет, мой хороший. Заблуждаешься ты, здорово заблуждаешься. Во дворце находится моя Жемчужная гвардия, а не только твои солдаты.

Он пронзительно свистнул.

В зал вбежали четыре воина в причудливых доспехах, богато украшенных золотой насечкой. Доспехи были как бы сделаны из отдельных стальных полосок, лица воинов закрывали оскаленные маски, шлемы с большими назатыльниками были украшены жемчугом. В руках сверкали длинные, почти в рост человека, слегка изогнутые мечи. Фрозен побледнел, хотя это казалось совершенно невозможным, что-то свирепо прошипел сквозь зубы и еще раз поклонился. Король, торжествующе глядя на него, повторил:

— Готовь своих солдат, мы выступаем через неделю.

Хани грустно размышлял о превратностях судьбы, когда за стеной что-то заскреблось, зашуршало. Он решил, что за ним опять явились, но дверь потайного хода осталась неподвижной. За стенами темницы послышался тихий стук. Хани насторожился. Ясно стал различим скрежет стали о камень. Подкоп? Но кто? И зачем? Его друзья здесь оказаться не могут, это Хани знал точно. Из этих подземелий не вызволяли никого.

Однако камень в стене зашатался, посыпалась крошка. Камень повернулся и, расколовшись на несколько кусков, выпал. Из отверстия высунулась знакомая птичья голова, украшенная красной шапочкой, и сипловатый голос недоверчиво произнес:

— Что-то здесь не так.

— Добро пожаловать, — не смог удержаться от улыбки Хани.

Снова раздались удары, сверкающий даже во мраке подземелья клюв уверенно раскрошил соседний камень, и в темницу вывалилась из стены птица.

— Старый приятель, — приветствовал ее Хани.

— Каменный Дятел, с вашего позволения, — представилась птица. — Совершенно не ожидал встретить вас вновь. Кстати, не будете ли вы так любезны, сообщите, пожалуйста, куда же это я попал?

— Вы попали в тюрьму Морского Короля.

— Да, примерно этого я и ждал. Но вы что здесь делаете?

— Сижу.

— По-моему, вы опять меня обманываете. — Дятел подозрительно посмотрел на Хани, склонив голову набок. — Если мне не изменяет зрение, вы лежите.

— И сижу.

— Ах, вот оно что… — Дятел подумал и согласился. — Верно, верно. Как это я сразу не догадался. А я странствовал под землей, путешествовал, вот и занесло в эти края. Попал в какую-то мерзкую печку… — Дятел с огорчением показал перепачканные сажей крылья. — Наслушался там всякого. Какие-то невоспитанные личности погнались за мной. Вы слышите? До сих пор бегают.

Хани прислушался. Действительно, по всей подземной тюрьме раздавались хлопанье дверей, непонятные крики, топот, гомон стражников. Он зевнул и спросил:

— А чего это вы наслушались?

— Да так, разные разности…

— Расскажите, а то скучно сидеть тут в темноте и сырости.

И Дятел начал рассказывать. Хани слушал его, затаив дыхание, у него рот от удивления открывался.

— Да это же очень важно! — крикнул он, вскакивая, когда птица кончила рассказ.

— В самом деле? Тогда у этих Ледяных есть причины гоняться за мной. И даже очень серьезные.

— Да еще какие! Но у меня к вам будет небольшая просьба.

— Какая? Если это не слишком затруднительно, то я рад вам помочь.

— Передать все, что вы слышали, моим друзьям.

— А они что, сидят где-нибудь рядом?

Хани невольно рассмеялся.

— Нет. Они наверху.

Дятла пошатнуло.

— Так ведь там нельзя жить! Это же смерть! Выйти наверх?! Ни за что!

— А ты когда-нибудь пробовал?

— Нет. Хозяин Тумана рассказал мне, какие творятся ужасти.

Теперь начал рассказывать Хани. Он долго и красиво говорил о голубом небе и сверкающем солнце, о зеленой траве и ярких цветах, о буйных порывах ветра и ласковом шуме дождя.

— Мне кажется, что вы меня обманываете, — не верил Дятел.

— Но ты сам говоришь, что ни разу не выглядывал наверх.

— Да-а. А вдруг…

— Попробуй, хоть на секунду.

— Но мне говорили…

— Тебя обманывали.

— А если меня сейчас обманывают? — задумался Дятел. — Ладно, — наконец решился он. — Я попытаюсь. Но если вы мне солгали, то, естественно, никаких ваших поручений я выполнять не стану.

— Конечно, — согласился Хани. — Но ты рискни.