— Ох, что-то здесь не так…

Печаль и озабоченность царили на Золотой Галере. Морской Король, поняв наконец тщетность своих попыток, штормов больше не насылал, и сияющее солнце играло тысячами огней на слегка взволнованном синем шелке моря. Лишь иногда вдали, на самом горизонте, мелькал черный треугольник акульего плавника, но после гибели Белой оставшиеся в живых слуги Короля уже ничем не могли повредить кораблю.

Чани был мрачен, он не мог простить себе слабодушия. Это он должен был остаться у Морского Короля, как старший, он, а не Хани. На все попытки принцессы заговорить Чани отвечал угрюмо и коротко, но Ториль не обижалась, ей было жаль Чани, она очень хотела ему помочь.

Впрочем, она и сама была озабочена, у нее из памяти не шло обещание новой встречи, которую посулил Король. Ториль хорошо знала, что при всей своей лживости и вздорности, обещая напакостить, Король выполняет сказанное на редкость тщательно. И возможное его появление на берегах Тан-Хореза во главе орды свирепых и беспощадных ледяных солдат не радовало. До сих пор было неизвестно, откуда пришли в мир Ледяные и как победить их. Знали только, что они практически бессмертны, что их не берет никакое оружие. Правда, сейчас в руках принцессы был Черный Меч, но он был один. А Ледяных могло оказаться много сотен…

Рюби тоже мрачно молчала. Почему? Об этом можно было лишь догадываться. Она не рассказывала ничего о днях, проведенных у Морского Короля, и вообще, словно не замечала Ториль и Чани, не поднимала глаз.

Однажды утром они увидели, что рядом с Галерой скользит, поднимая белый бурунчик, плавник акулы. Иногда с шумным всплеском над волной возникала полосатая спина Тигровой.

— Сейчас я ее проучу, — мрачно сказал Чани, поднимая тяжелый арбалет, который он разыскал в арсенале Галеры.

— Эй, подождите! — поспешно выкрикнула Тигровая. — У меня к вам поручение. — И на всякий случай нырнула.

— Какое? — недоверчиво спросил Чани, но арбалет опустил.

Акула высунула из воды кончик носа.

— А стрелять не будешь?

— Нет.

Набравшись смелости, она подняла голову.

— Мой наиблагороднейший повелитель, могущественнейший Морской Король шлет привет и наилучшие пожелания принцессе Ториль ор-Твайн ор-Эдельстер ор-Тан Хорез-эд-Килданган…

— Мои титулы мне и без тебя известны, — перебила принцесса. — С чем пожаловала?

— Мой повелитель наивежливейше просит передать ему беглеца.

— Какого? — не поняла Ториль.

— А их у вас несколько? — задала встречный вопрос Тигровая.

— Про то знаю я, а тебе ни к чему.

Тигровая почти наполовину вылезла из воды и с хищным блеском в глазах потребовала:

— Отдайте нам птицу.

— Это зачем?

— Про то знаю я, а тебе ни к чему, — издевательски ответила акула.

Ториль рассмеялась.

— Жизнь за жизнь, именно так говорит Король. Верните мальчика, и я отдам, что вы просите.

— Но ведь у нас нет никакой птицы, — шепнул ей на ухо Чани, однако принцесса дала знак молчать.

— Вот именно-с, — обрадованно подхватила Тигровая. — Жизнь за жизнь. Выдайте нам птицу, и вам милостивейше будет позволено плыть куда пожелаете.

— Иначе… — ехидно предположила Ториль.

— Иначе увидите.

Принцесса покачала головой.

— Мы готовы посмотреть. А сейчас убирайся к тому, кто тебя послал.

— Вы сами выбрали. — Тигровая злобно оскалилась и нырнула.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Ториль, провожая взглядом удаляющийся плавник. — Какая птица?

Ответ на этот вопрос она получила на следующее утро. Поднявшись из своей каюты на палубу, Ториль увидела перебирающего перышки Каменного Дятла, расположившегося на мачте. Заметив принцессу, он прервал свой туалет и церемонно поклонился.

— Рад приветствовать вас.

— Я тоже, — немного растерянно промолвила принцесса.

— Меня прислал к вам наш друг.

— Друг?

— Да. Мальчик, который сейчас сидит в подземелье у Морского Короля.

— Что с ним?! — выкрикнула подошедшая Рюби.

— О, хотя я и подозреваю, что он меня обманывал, но он просил передать, что с ним все в полном порядке и что беспокоиться за него нет ни малейшей необходимости. Король бережет его как заложника. На всякий случай. Король не дает на него даже пылинке сесть.

— Это зачтется Королю.

— И еще он просил передать, что Король собирается со своей армией высадиться…

— У нас?! — нетерпеливо перебила Ториль.

— Именно нет. Он собирается сначала обрушить удар Ледяных на города людей. За Тан-Хорез он возьмется в последнюю очередь. Но и до него дойдет, обязательно дойдет.

— Вот и началось, — грустно проговорил Чани.

— Ничего не началось, — спокойно возразила принцесса. — Все идет отлично, нам ничто не угрожает.

Чани недоуменно посмотрел на нее, Ториль немного смутилась и суетливыми движениями начала поправлять перевязь Черного Меча, с которым она теперь не расставалась ни на минуту.

— И еще он просил рассказать вам кое-что…

Это «кое-что» Рюби, Чани и Ториль выслушали, точно так же открыв рты, как сделал это недавно Хани.

Далеко на севере, там, где царствует вечная ночь, лежат владения Хозяина Тумана. Толстыми льдами скованы дремлющие моря, студеные ветры свищут над заснеженными безлюдными равнинами. Холод и ночь властвуют там, лишь белые медведи и моржи отваживаются заглядывать туда. И вот с помощью холода и тьмы Хозяин Тумана создал своих свирепых и непобедимых солдат. Он вырубил изо льда сотни и тысячи статуй и вдохнул в них жизнь струей холода. Так что точнее будет сказать не вдохнул, а вморозил.

Всех пугают черные провалы глазниц Ледяных, бесследно втягивающие в себя свет и краски окружающего мира. Все проваливается в черные дыры их глазниц, как в бездонные ямы. Ни один луч, попав в глаз Ледяного, не вырвется наружу. В страшные северные ночи, когда мороз таков, что птицы замерзают на лету, во мраке и холоде ловит Хозяин Тумана лучи далеких звезд, равнодушно светящих над бескрайними ледяными полями. Лучи такие же колючие и холодные, как и льды, но в отличие от льдов их нельзя ни согреть, ни растопить никаким огнем, пока светят звезды, их породившие. Поймав луч, Хозяин Тумана пускает его в маленький стеклянный шарик, зеркальный изнутри. И луч бесконечно летает внутри шарика, отражаясь от стенок, не в силах вырваться наружу. Вместе с лучом внутри шарика летает и холод далекой звезды, умноженный на холод северной ночи.