– Опять тьфу! У тебя одно на уме, – матушка ретировалась обратно в кухню.

Марина пошла следом. Происходящее определенно настораживало.

– Что нового в мире? – как бы между прочим поинтересовалась она у матери, кивнув на зомбоящик.

– НАТО сжимает свое кольцо. Вон, не успеваем ценники менять. Каждый день всё дорожает, – поведала матушка, помешивая какую-то вкуснятину в кастрюльке.

– Из-за НАТО? – Марина немного успокоилась. Услышанное свидетельствовало всё же о том, что её мать никакие инопланетяне не подменили.

– Конечно! Из-за кого ж еще? Хотя наши тоже дураки, я тебе скажу.

Тут Марина опять насторожилась.

– Представляешь! Всех чучмеков уволили, а тележки платные сделали.

– Как это? – не поняла Марина. На фоне сжимающего кольцо НАТО в её голове как-то не укладывались чучмеки да еще и с тележками.

– А вот так! Нацепили на тележки хреновину такую хитромудрую. Хочешь телегу взять – плати десять рублей. Ну, что ты глаза таращишь? Это же просто. Опускаешь монету, телега от хреновины отцепляется, и иди себе продукты затаривай!

– И?

– Вот тебе и «И»! – матушка рассмеялась. – Они думали: народ телегу на парковку отвезет, продукты выложит и обратно за свои десять рублей её на место поставит. Вместо чучмека на второй этаж по траволатору затащит, вставит обратно в хреновину и свою десятку получит!

– А народ не стал? Неужели плюнули на десять рублей и побросали телеги на парковке? – удивилась Марина.

– Как же! Наш народ за десять рублев удавится. За весь день только пять телег на парковке бросили.

– Так в чем же дурость? – опять не поняла Марина. – Все ж, как задумали, так и получилось. И на зарплате сэкономили. Ну, этим, как ты их называешь.

– Чучмекам? Как же! – ухмыльнулась матушка. – Объем продаж упал. Ка-та-стро-фи-чес-ки! Сегодня объявили.

– Это еще почему?

– Так перестали покупатели телегами пользоваться! Пластиковые корзинки бесплатные берут, а к машине уже в пакетах продукты тащат. А много-то не унесешь. Особенно бабам тяжело без телег. Но ничего, видать решили жрать поменьше, да билиберду разную не покупать. Фигли-мигли для снятия макияжа и прочую дрянь.

– Интересно, – Марина задумалась и тут только заметила, что под передником у матушки не обычный домашний халат, а гламурный велюровый спортивный костюм, который ей прислала из Америки племянница, Маринина двоюродная сестра, та самая дочь тёти Зины, что так удачно вышла замуж за америкоса с домом и двумя ванными комнатами. Этот спортивный костюм мать берегла, как зеницу ока, и наряжалась в него только по большим праздникам к приходу гостей.

– Мам! – поинтересовалась Марина. – Мы кого-то ждем?

– Да так, – матушка пожала плечами и зарумянилась, – должен подойти тут один.

– Точно влюбилась! – резюмировала Марина. – Может мне уйти, чтоб не мешать?

– Да ты что удумала! – матушка всплеснула руками. – Иди вон лучше переоденься, красоту свою сними, а то умажешься, как поросенок.

Марина пошла к себе и переоделась тоже в спортивный костюм. Конечно не такой гламурный, как у матери, но вполне себе приличный. Не ходить же в халате при постороннем мужике. А пока этот посторонний не явится, лучшего времени для разговора с матушкой о переезде к Фёдору, пожалуй, не найти. Марина вернулась в кухню.

– Мам, надо бы поговорить, – она села за стол напротив плиты, у которой суетилась мать.

– Надо, так говори, – матушка заглянула в духовку.

– Помнишь, я тебе рассказывала, про Фёдора, который программист?

– Это тот, который тебя чуть ли не каждый день по ночам домой привозит?

– Тот, – подтвердила Марина. Видать материнская подружка Петровна со второго этажа по ночам всё же дежурит у окна и докладывает об увиденном дальше по инстанции. Ох уж она, эта бессонница.

– Выходи за него. Он тебя в Чикаго увезет. Там все наши программисты теперь живут. Утечка мозгов, слыхала?

– Глупости какие. Про свадьбу пока речи нет. И про Чикаго тем более.

– А про что есть?

– Ну, мы думаем пока попробовать пожить вместе.

– Что значит пожить? Не расписанными?! – матушка оторвалась от плиты и уставилась на Марину.

– Конечно не расписанными. Сейчас прежде, чем расписываться, люди сначала живут вместе какое-то время. Надо ж понять, что за человек рядом, прежде чем в ЗАГС с ним бежать.

– Значит, Маринка, хочешь повторить мою судьбу! – мать плюхнулась на табуретку напротив.

– Зачем это мне повторять твою судьбу? Я не собираюсь пока ребенка рожать. Спираль недавно поставила.

– Так ты не девица?! – мать прикрыла рот рукой и посмотрела на Марину прокурорским взглядом.

– Мама! В наше время в двадцать три года быть девицей неприлично.

– Так! Ну, допустим. И где же это вы совместно проживать собираетесь? Уж не в наших ли хоромах? – мать плавно обвела рукой малюсенькую кухню.

– Ну, что ты! У Фёдора есть своя квартира. В центре.

– Ишь ты! Значит, бросишь мать одну на старости лет?

– Мам! Ты уж определись. И так тебе плохо, и этак нехорошо.

– Жаль пороть тебя поздно, а то б выпорола! Ишь ты, и не девица она, и со спиралью, и с сожителем в центре. Хоть бы мать с прощелыгой этим познакомила, а то свинтишь неизвестно с кем, неизвестно куда, ищи-свищи тебя потом, – на материнские глаза навернулись слезы.

– Мамуль, не плачь, а то тушь потечет, – Марина выдвинула железный аргумент.

Матушка тут же подняла голову к потолку, чтобы слезы не вздумали выкатиться из глаз.

– Я тебя с Федей обязательно познакомлю, он тебе понравится, он хороший.

– Вот пусть тогда женится, раз такой хороший.

Тут раздался звонок в дверь. Матушка встрепенулась и уставилась на Марину.

– Иди, открой, – велела она.

– Может ты? Твой гость всё-таки, – предложила Марина.

Матушка замотала головой, и Марина поняла, что матушка просто напросто боится. Кого ж это там такого принесло? Марина встала и пошла к дверям.

– Не открывай, – вдруг прошептала матушка ей во след.

– Не бойся, – улыбнулась Марина, оборачиваясь. – Я же с тобой.

Она открыла дверь и увидела на лестничной площадке дорого одетого холеного господина лет пятидесяти. Круглая, коротко остриженная седая голова и оценивающие нагловатые глаза. Мужчина явно знал цену не только себе, но и всем окружающим.

– Мать дома? – спросил он, бесцеремонно отстраняя Марину и проходя в тесную прихожую. – Верка, выходи! Медведь пришел.

– Ну, заходи, коли пришел, – матушка опасливо выглянула из кухни.