России предстоит избрать новый, творческий, созидательный курс развития. Россия не извлечет для себя ничего полезного из государственного опыта современных ей стран. Очень многие из них считают себя демократическими странами, которые на самом деле далеки от настоящей демократии. России предстоит выработать нечто новое, еще не встречавшееся в истории, и Ильин верит в такую Россию, сознавая и подчеркивая ее духовную силу и своеобразие. Творческую идею государственного будущего не у кого и не для чего перенимать и заимствовать, она может быть только нашей, русской. Наша самобытная среди всех других народов история и культура указывают и будущие задачи, поскольку постановка и решение будущих задач, не основанных на истории и жизненном опыте прошлого способны привести лишь к новым бедам. Вера в Россию, в ее возрождение после СССР поистине поразительны. Ильин писал об этом на рубеже 40-х-50-х годов прошлого столетия, когда Советский Союз, одержав величайшую победу над фашистской Германией и ее союзниками, поднял свой авторитет и влияние на небывалую высоту. И в это же самое время философ-изгнанник Ильин говорил о неминуемой гибели советской власти и о последующих возможных вариантах развития российской жизни, причем предсказал их с большой точностью.

Среди выдающихся отечественных философов XX столетия Ильин остается единственным ученым, кто продолжает отстаивать мысли славянофилов и почвенников предыдущего века о неповторимости и уникальности русской истории и культуры, в том числе и о русской идее, национальной по содержанию, которая только и может возродить будущую Россию. В опоре на разум и совесть народа он видел залог грядущего величия русского государства.

Будущее государственное устройство России должно быть выводом из русской истории и христианских заповедей, причем их воплощение должно осуществляться не механически, не вслепую, а постепенно, чутко прислушиваясь к пульсу народной жизни, сообразуясь с уровнем наличного правосознания. Ильин неоднократно высказывал мнение о возможности возрождения России только умом и руками русских людей.

Будучи уверенным в том, что с падением тоталитаризма в России возникнет опасность анархии и хаоса, Ильин снова и снова говорил о необходимости сильной государственной власти и воспитания народного правосознания.

Он настаивал на трезвом, реалистическом и одновременно творческом и самобытном подходе в деле воссоздания России как государства».

Итак, – писал он, – мы должны считаться только с двумя великими реальностями: А. Исторически данной Россией, с ее целями и интересами. Б. С верно понятыми и усвоенными аксиомами правосознания и государственности, взращенными в нас двухтысячелетним гражданским опытом. Будущее русское государственное устройство должно быть живым и верным выводом из русской истории и из этих христианских бесспорных аксиом, но с тем чтобы не стремиться воплотить эти аксиомы вслепую, в меру утопического максимализма, но в меру их исторической вместимости в живую ткань современной русской народной жизни»[202].

Здесь мы вновь видим стремление Ильина осмыслить политическую действительность, исходя из того, что она есть определенное сочетание идеальной и реально-исторической сфер, ни одну из которых нельзя игнорировать.

Ильин считал необходимым многие понятия современной ему политической науки, такие, как «свобода», «равенство», «народоправство», «избирательное право», «республика», «монархия», «федерация», «социализм» и др., пересмотреть, осмыслить по-новому, но не формально, не «в отрыве от правосознания и его аксиом… от народного душевного уклада и от национальных задач государства», а с учетом всего этого. Исходя из самих по себе понятий вовсе нельзя сказать, что лучше: «капитализм» или «социализм», «монархия» или «республика», «избрание» или «назначение», – все это должно быть осмыслено как в духовном, так и в исторически-конкретном контекстах, ибо «после событий последних пятидесяти лет… прежние политические понятия… выветрились, исказились и омертвели[203]».

Важнейшим условием действительной гражданской свободы является, по Ильину, частная собственность, которую он считал одной из основ духовного бытия, наряду с религиозной верой, любовью, свободой, совестью, семьей, национализмом, правосознанием, государством. Таким образом, сфера хозяйственной жизни также должна иметь свои духовные основания. По Ильину, в обществе «опасно не различие между богатыми и бедными, а хозяйственная беспочвенность среди бедноты, творческая бесперспективность среди низшего имущественного слоя»[204]. В противном же случае инстинкт собственника трансформируется в противоправные действия – кража, взятка, подпольное накопление, которые приобретут в государстве огромные масштабы. Считая право частной собственности естественным правом человека, Ильин подчеркивал, что оно не должна служить только лишь личному обогащению собственника, всякую эксплуатацию, в том числе капиталистическую, философ считал ненормальным общественным явлением. Собственность, подчеркивал Ильин, накладывает на ее владельца большую ответственность, касающуюся несения государственных повинностей, человеческого обхождения с зависимыми от вещной власти собственника людьми, а также умелого и творческого использования собственности. Под социальным пользованием собственностью Ильин понимал также сочетание хозяйственной свободы с хозяйственной солидарностью, то есть творческим сотрудничеством всех частных хозяйств страны. А в плане общемировом «путь к организации мирового хозяйства идет… через… укрепление той солидарности, которая вырастает из частного хозяйства»[205]. Самая существенная роль государства в отношении частной собственности должна, по Ильину, заключаться в том, чтобы провести «…законы, которые сделали бы социальное пользование собственностью выгодным, а антисоциальное невыгодным»[206]. По Ильину, ни путь социализма, ни путь капитализма, как он традиционно сложился на Западе, неприемлем для России, хотя о принципах социальности, с одной стороны, и частной собственности, с другой, он говорил как об одинаково необходимых. Ни в коем случае не отождествляя частную собственность с буржуазным строем, Ильин считал ее не самоцелью, но важнейшим материальным условием благополучия граждан и государства в целом

Анализируя причины и условия расцвета монархической формы власти в России, Ильин полагает, что он произошел не от тяготения к политическому рабству, как считает Запад, а от понимания художественного и религиозного воплощения в одном лице руководителя государства. И внешняя, и внутренняя свобода русских людей присуща им от природы. Русские всегда жили в пространственных просторах своих необъятных равнин, лесов и степей. Шестая часть земной суши, более сотни народов, вовлеченных в русский оборот жизни – это ли не свидетельство свободолюбия русского народа. В то же время русская идея никогда не отвергала культуры других народов, но и не предпочитала их для себя.