Ире в Астрахани все было интересно: и соборы здешнего кремля, и местные медовые дыни, с ломтиками которых, как с сахаром, можно было пить чай, и то, что над городом летают настоящие лебеди.

— Люблю эту птицу, — неожиданно призналась Ира. — Есть в ней что-то благородное, горделивое.

— Я тоже люблю, — поддержал Иру Мослаков, — но вот местные охотники в отличие от нас с тобою лебедей не очень жалуют.

— Это естественно. Они предпочитают птиц, не летящих в небе, а лежащих на блюде, вкусно обжаренных, с пучком петрушки.

Они остановились у двух светлых, соединенных арыком прудов. На прудах плавали лебеди парами, на одном пруду — два лебедя и на другом — два лебедя: грациозные, с гибкими изящными движениями, кокетливо обирающие друг на друге перышки. Территория у них была строго поделена — на чужую воду лебеди не заплывали.

В секущую здешнюю жару Ира чувствовала себя превосходно — будто бы родилась в ней, хотя, как известно, приезжая публика из северного города под названием Москва в такую жару «плывет», словно нагулявшая жирок рыба на сковородке, и чувствует себя прескверно.

Лебеди, плавающие в прудах, неожиданно забеспокоились — что-то их встревожило. Мослаков поднял голову — в бездонном белесом-белесом небе парил крупный орел. Мослаков вскинул руку, прицелился в орла указательным пальцем и громко щелкнул языком.

Лебеди, хрипло курлыча и задирая головы, — вдруг орел камнем рухнет на них — поплыли к берегу, на котором стояли люди, под их прикрытие.

— А вдруг он нападет на них? Такое может быть? — спросила Ира.

— Никогда не слышал, чтобы орлы нападали на лебедей. Не бывает такого.

— Тогда чего же они боятся?

— Жизни.

Ира неожиданно стремительно прижалась к Мослакову, словно бы прося у него защиты, смуглое лицо ее побледнело, она закусила зубами нижнюю губу.

— Ты чего? — спросил у нее Мослаков. — Испугалась чего?

— Три недели назад в Москве застрелили моего троюродного брата, ни с того ни с сего получил пулю в голову. Случайно попал в уличную разборку и угодил под пистолет. Похоронили. Рева, слез было столько, что Москва-река вышла из берегов.

— У нас тоже… Случается, в общем, — Мослаков помрачнел, вспомнив о раненом своем предшественнике — командире «семьсот одиннадцатого». — Все бывает: и стрельба, и гонки на воде…

Орел, не теряя высоты, сделал над прудами широкий круг и растворился в солнечном мареве.

— А это что за растение? — Ира нагнулась, сорвала с красного куста былку, растерла ее пальцами, поднесла к носу. — То ли полынь, то ли лебеда, не пойму… Здесь все травы пахнут, по-моему, полынью.

— Не полынью — чабрецом. А эта трава называется цыганкой. Народ ее так зовет из-за красной одежки. Видишь, какая она яркая, — Мослакову нравилось объяснять Ире то, что здесь знал каждый школьник, нравилось «акынствовать» — говорить о том, что попадалось на глаза, иногда присочинять, иногда выкладывать «правду и только правду», — нравилось, как Ира слушает его и радуется мелочам, нравились ее широко раскрытые глаза.

Ира могла двадцать минут простоять у старого изъеденного жучками наличника и любоваться его легким кружевным рисунком, вырезанным сто пятьдесят лет назад неизвестным умельцем. Ее увлеченность удивляла Мослакова.

Иногда она останавливалась и ногою в ладной узкой туфельке-лодочке опечатывала землю:

— А вот здесь, в глубине, что-то есть.

— Откуда знаешь?

— Вижу.

Мослаков вглядывался в это место — обыкновенная земля. В немом недоумении приподнимал одно плечо:

— Ну и что конкретно тут может быть?

— Не знаю, что-то есть, и все. В земле находится что-то металлическое.

Ира остановилась и произнесла эти слова в одном месте, потом в другом, затем в третьем. Когда она остановилась в четвертый раз, Мослаков заинтересованно почесал пальцем затылок: место было пустынное, о таких принято говорить «ничье» — земляная тропка постреливала горячей пылью, ни людей, ни коз, ни автомашин поблизости не было — и Мослаков ткнул носком ботинка в изгиб тропки:

— Где видишь металл? Здесь?

— Здесь. Причем на небольшой глубине.

Мослаков огляделся и метнулся к кусту, растущему неподалеку, выдернул из-под него железку.

— Не этот ли металл ты засекла? А?

— Не этот.

— Сейчас мы проверим это псевдонаучное предположение, — Мослаков всадил острие железки в землю.

Ира оказалась права — на небольшой глубине Мослаков нашел две монеты, одна монета оказалась здоровенным красным медным пятаком, каких он раньше не видел, — с советским гербом и датой «1924 год», вторая монета была серебряная, старая, с причудливой вязью — то ли арабской, то ли татарской…

— Ну, Ир! — восхищенно воскликнул Мослаков. — Ты прямо настоящий кладоискатель!

— Кладоискатель-миноискатель…

— Во-во! Землю просвечиваешь, как рентген. Насквозь! — Мослаков повертел в руке пятак, сунул его себе в карман. — Это — мой талисман. А это… — он протянул серебряную монетку Ире, — твой талисман. Кстати, на севере Астраханской области расположена столица Золотой Орды — Сарай-Бату.

— Да-а? — протянула Ира с заинтересованными нотками в голосе. — Я даже не подозревала, что это может оказаться где-то здесь.

— Представь себе, я тоже не подозревал, что здесь сидел какой-нибудь Чингисхан. Или Мамай со своими головорезами.

— Моя мечта — принять когда-нибудь участие в раскопках…

— Ныне на месте Сарай-Бату — обыкновенная татарская деревня. Скот, который зимой держат в домах, нищета, сопливые детишки в неограниченном количестве, редиска на огородах. И никто ничего там не раскапывает.

— Жалко.

— Но мы с тобой в Сарай-Бату обязательно съездим, — пообещал Мослаков, — побродим по развалинам, поковыряемся в земле… Глядишь, отыщем золотое одеяние ханской дочери или серебряную саблю самого хана — с ножнами, украшенными изумрудами и большим рубином в рукояти. Ну, Ирина, ну глаз-ватерпас, ну, миноискатель-кладоискатель! Ну, гроза ханских тайников! — увидев, что лицо Иры сделалось каким-то далеким, задумчивым, Мослаков испугался — а вдруг он задел ее, обидел этими словами — и поспешил переключиться на другую тему. Предложил Ире: — Хочешь выпить местного виноградного вина?

— А разве в Астрахани есть виноград?

— В Астрахани есть все! Как в Греции. Местные татары — большие мастера по этой части.

— Кислое вино или сладкое?

— Кислое.

— Кислое не надо.

— Хотя бы ради интереса, Ир. Ведь даже в Астрахани не все знают, что тут производят свое вино.

Ради интереса Ира готова была и на Луну слетать — ей все было нужно знать.