Из сумрака показалась девица лет шестнадцати в джинсах и ветровке.

— Дяденьки, я просила, — сказала она и сделала кокетливый книксен, едва удержавшись на ногах. — Мне еще нету большого возраста. Вы ведь не обидите ребенка?

— Кто тебя обидит, тот и дня не проживет, — весело сказал Эдгар. — А мне показалось, мужской голос был. Митя, дай девушке сигаретку.

— Это верно, — сказала девушка и показала на пальцах, что ей нужно как минимум две сигареты.

Митя достал пачку, протянул девице. Она вытянула из пачки три.

— Теперь твоя душенька довольна? — спросил Эдгар.

— Зажигалочку еще, — попросила девица, суя сразу все три сигареты в рот.

Митя чиркнул зажигалкой, она подкурила и тут же исчезла в темноте. Послышался топот. Подростки сорвались со скамеек и исчезли. Они зашагали дальше. Пересекли двор и оказались в следующем, еще более заросшем. Во дворе стояли два типовых двухэтажных здания, огороженные сетчатыми заборами, — детский сад и какое-то учреждение. Между заборами шла узкая асфальтовая дорожка, по которой едва можно было пройти вдвоем.

— Вот сюда, — показал Рашид. на дорожку. — Еще один двор — и метро.

Они шагнули на дорожку.

— Ну вот, в прошлом году подходит ко мне монголка и говорит на чистом русском: “Рашид Бектемирович, если я с вами трахнусь, вы мне поставите гос. экзамен по языку?” А сама ни разу на занятиях не была. Я ее так оглядел с ног до головы, думаю: тебе красная цена в базарный день пятьдесят тугриков, да еще болезни какие-нибудь нехорошие. Нет, говорю, ты сначала…

Сбоку за сеткой раздался какой-то шорох. Митя обернулся. В глаза ему брызнула аэрозоль. Он тут же перестал что-либо видеть и понял, что теряет сознание…

Митя очнулся от того, что было холодно. Поднял глаза и увидел ботинок Рашида. Рашид лежал навзничь в двух шагах от него. Митя поднялся на ноги, чувствуя чугунную тяжесть в голове, попытался привести приятеля в чувства. На затылке у Рашида была рана, из которой тонкой струйкой стекала по волосам и шее кровь.

— Рашид, ты жив? — зачем-то спросил Митя, чувствуя, как его голос стал совсем чужим.

Рашид отозвался стоном. Сел, опершись спиной на забор, открыл глаза, ощупал затылок. С удивлением смотрел на кровь на ладони.

— Профессионально у них тут все организовано, — сказал он с горькой усмешкой. — Я чувствую, газом вырубают. Заметил одного, кинулся было через забор — тут меня и огрели! — объяснил происхождение раны Рашид. — Только откуда у пацанов паралитик?

— Газ?

— Ну да, он только в войсках может быть. Населению не продают. Ну что, проверим карманы: все они обчистили, нет?

Карманы были абсолютно пусты, пропали даже сигареты с зажигалкой.

— Пропуск жалко, — вздохнул Рашид. — Сколько ж они, суки, так народу обшманали?

— Тебя в травмпункт надо, — заметил Митя, глядя на струящуюся за шиворот кровь.

— Надо, — слабо согласился Рашид. — Втравил я тебя, Дмитрий! Черт меня дернул через дворы идти! Погуляли называется!

— Да ладно, хуже бывает, — махнул рукой Митя. Он помог Рашиду подняться и поволок его по асфальтовой дорожке из злополучного двора.

Идя вечером через проходную, Лина нервничала. Сегодня у нее в сумочке лежало два десятка дискет с тем, что на казенном языке называется информацией для служебного пользования.

Крупные вещи — сумки, баулы, чемоданы, рюкзаки — проносить на территорию экспериментальной базы было категорически запрещено, для них рядом с вахтой имелась камера хранения. А то, что можно было — дамские сумочки и кейсы — вахтеры иногда бессовестным образом обыскивали, ссылаясь на меры безопасности. И никакой закономерности в этих обысках не было: не понравилась вахтеру твоя рожа, он и давай шарить. Перед вахтой Лина вся напряглась и представила себе, что вахтерша видит ее как пустое место. “Давай-давай, отворачивайся!”— мысленно приказала девушка.

Вахтерша читала журнал. Она только на мгновение подняла глаза, чтобы взглянуть на положенный перед ней пропуск, автоматически сунула его в ячейку. Лина с облегчением вздохнула и заспешила к выходу.

На улице было холодно. Моросил мелкий осенний дождь. Бугай, как всегда, дежурил рядом с машиной, дожидаясь ее.

— Быстро поехали! — сказала Лина, садясь в машину.

Бугай посмотрел в зеркало заднего вида и тронулся с места.

— Ну все, уволилась я из этой шарашки, — нервно рассмеялась Лина.

— Официально, или так?

— Или так, — девушка достала из бардачка сигареты и закурила. — Теперь не надо будет каждый день таскаться на службу и делать дурацкий вид, будто у тебя три класса образования. Свобода! — Лина вскинула руки вверх.

Бугай глянул в зеркало заднего вида и нахмурился.

— Ты чего? — спросила девушка, тоже посмотрев в зеркало. Позади маячил зеленый “Опель-кадет”.

— Да так, есть у меня одно маленькое подозрение. Пока ехал сюда, за мной пристраивалось машин семь. И сейчас опять один из них.

— М-да, это неприятно. Надо Бадаичу позвонить — проинструктироваться.

Бугай протянул Лине сотовый телефон. Девушка набрала номер.

— Привет, мы едем к тебе. Тут Гриша сомневается насчет одной машинки.

— Так вы не торопитесь, — произнесла телефонная трубка. — Заедьте за покупками. Да, лампочек купите. Хорошо?

— Хорошо! — Лина сунула телефон бугаю в карман куртки. — Крутись по центру, а в его сторону ни шагу!

— Понял! — кивнул бугай.

Девушка снова посмотрела в зеркало. Зеленый “Опель-кадет” катил за ними по блестящему мокрому асфальту. Но вот он обозначил поворот и отвалил в переулок.

— Свалил! — сообщила бугаю Лина.

— Сейчас посмотрим! — он резко перестроился в крайний левый ряд, подрезав соседей. Машины начали отчаянно сигналить, призывая нарушителя к порядку.

— Да пошли вы все! — огрызнулся бугай и, почти на месте развернув машину на сто восемьдесят градусов, поехал в обратную сторону. Теперь он уже аккуратно вклинился в поток машин и стал лавировать, ловко выискивая “дырки”. Скоро “БМВ”, со всех сторон зажатая машинами, медленно двигалась от светофора к светофору. — Пускай теперь попробуют поводить! — усмехнулся бугай, глянув в зеркало.

Митя своим ключом открыл дверь, включил свет в прихожей.

— Викуша! — позвал он ласково. Жена не отозвалась. Он разделся и прошел в гостиную, где за матовыми стеклами дверей мерцал телевизор.

Вика, укрывшись пледом, сидела на диване. Ее взгляд был устремлен поверх экрана, на огни окон дома напротив.

— Эй, мормыш, ты чего? — Митя пощелкал пальцами перед ее носом, наклонился, чтобы поцеловать. Вика отстранилась. — Как Дашуля?