— Все ещё не хочешь, Рика? — задыхаясь, спрашиваю я. Удерживая вес своего тела на одной руке, вторую просовываю под ее живот и, опускаясь к промежности, нащупываю клитор, слегка надавливаю, отпускаю и снова кружу по чувствительному комочку. Она мычит сквозь зубы, отрицательно качая головой, но я уж чувствую, что мои действия нашли отклик в оттаивающем теле Эрики. Ее лоно течет и пульсирует, плотно стискивая член, обильно смазывая влагой.

— А так, детка? — продолжаю безжалостно растирать клитор, одновременно задевая набухшую точку при каждом мощном толчке внутрь ее тела. Подрагивающие бедра, порозовевшие плечи и хлюпающий звук, с которым мой член проникает в нее красноречивее любых слов. — Ты уже готова кончить или хочешь еще? — хрипло спрашиваю я, носом сдвигая в сторону спутавшиеся волосы, впиваюсь зубами во взмокшую шею, пробуя на вкус солёный пот ее возбуждения. Она все ещё отчаянно сопротивляется, но развратное тело нуждается в развязке. Провожу языком по бьющейся на горле вене, дурея от ее запаха, проникающего в раздувающиеся ноздри.

— Пожалуйста, прекрати, — хнычет она сдавленно, и выражение отчаянной боли в ее голосе режет по сердцу, вызывая новый приступ одержимой ярости.

— Не могу, — ожесточённо выдыхаю я, сжимая зубами тонкую кожу. С глухим стоном толкаюсь внутрь ее тела. Снова и снова, в безумном ритме, постепенно доводящем Эрику до грани. Зарывшись носом в волосы на ее затылке, обхватывая ладонью тонкое горло, несильно сдавливая, я переворачиваюсь набок вместе с ней, плотно притягивая к себе влажное от нашего пота тело, дрожащее от попыток сдержать надвигающийся оргазм. Она тяжело и быстро дышит сквозь стиснутые зубы. Мои бедра безжалостно вбиваются в ее, пальцы кружат вокруг распухшего клитора. Я чувствую, как она проигрывает, мышцы влажных стенок разбухают, сжимая двигающийся внутри член. В глазах темнеет от острого удовольствия.

— Вот так, кхара, — с губ срывается победный рычащий стон, когда она выгибается, содрогаясь всем телом, отчаянно всхлипывая. Я обеими руками удерживаю ее трясущиеся бедра, прижимаясь щекой к ее взмокшему затылку. Она медленно приходит в себя, выравнивая дыхание и пытаясь отодвинуться.

— Шлюха, кончающая под насильником, не может стоить трех миллионов, Эрика. Он бы все равно тебя бросил, — произношу я, почти касаясь губами мочки ее уха. Она вздрагивает, словно от удара.

— Тебя бесит, что Искандер заплатил больше? — хрипло спрашивает Эрика. Похоже, от удовольствия у нее потекло не только между ног, раз она снова решила выпустить свой дерзкий язык.

— Мне плевать. Пусть платит, но трахаю тебя я сейчас, а не он, — и в доказательство своих слов, двигаюсь внутри нее твердым членом, горячая влажная плоть обхватывает каждую взбухшую вену, словно латексная перчатка. — Я еще не закончил, крошка. Придется ещё немного постараться для ублюдка и насильника, — насмешливо бросаю я, опуская ладонь на выступающие лопатки, толкая ее вперед, и медленно опускаюсь пальцами по позвоночнику, неторопливо трахая в ленивом темпе. — Такая мокрая похотливая девочка, — бормочу я, постепенно наращивая силу толчков. — Сколько тебя нужно долбить, чтобы ты держала ноги сдвинутыми для других?

— Шлюхам все равно, кто их трахает, Джамаль, и сколько… — безучастным холодным тоном отзывается Рика. — Заканчивали оставь меня в покое. Хочу уйти отсюда и забыть о тебе, как о страшном сне.

— Если все равно кто, то зачем уходить, детка? — хрипло спрашиваю я, раздвигая ее ягодицы и проталкивая в тугое колечко указательный палец. Эрика напрягается всем телом, и я плотно обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Добавляю еще один палец, начиная двигать обоими в одном ритме с членом.

— Не смей. Нет, — шипит Рика. Безучастная пассивность сменяется буйной активностью. Она неистово дергается, пытаясь освободиться от меня.

— Успокойся, и я не причиню тебе боли, — закинув на нее свое бедро с силой удерживаю Эрику на месте, продолжая изощрённую пытку, которая доставляет удовольствие только мне. — Принц не успел трахнуть твою задницу, детка?

— Нет, больной придурок. Слезь с меня, — она расходится не на шутку, забившись в моих руках так, словно я ее резать собрался. Изогнувшись, Эрика снова и снова старается ударить меня затылком, но ее методы больше не работают, потеряв эффект неожиданности.

— Даже не думай, что сможешь остановить меня, — яростно рычу я ей в ухо, и, убрав пальцы из тесного колечка, прижимаюсь к нему головкой члена. — А твой грязный язык оставлю на десерт. Чем больше оскорблений, тем больше работы для него. Поняла? — подняв руку, я сдавливаю точеные скулы и разворачиваю ее голову к себе, одновременно проникая в неизведанное отверстие. Несмотря на обилие смазки, она слишком тугая, и боль, учитывая отсутствие подготовки, гарантирована.

Но разве я не этого хотел? Страданий, слез и унижений? Растоптать, заклеймить, поставить на колени и заставить делать то единственное, на что способен ее грязный рот. И все же я останавливаюсь, взглянув в распахнутые глаза, полные горькой обиды, дикой боли, глухой безысходности. Ее лицо залито молчаливыми слезами, губы искусаны в кровь. На скулах фиолетовые синяки от моих пальцев, на шее следы от разорванного ожерелья. Она упрямо сжимает зубы, чтобы не разрыдаться в голос, не показать своей слабости. И внезапно я вспоминаю, как рассматривал ее спящую в руинах «Обители звезд» и не мог заставить себя оторваться даже на пару минут, как не раздумывая закрыл своей спиной, отлично осознавая, что меня ранят или даже убьют; вспоминаю ее склонившееся надо мной лицо, и испуганный взгляд, слезы, льющиеся ручьем. Тогда все казалось неважным, ни моя жизнь, ни моя смерть, ни цели, ни задания. Только она, и ее жизнь имели значение. Я вспоминаю ощущение облегчения и полноты, когда я увидел, что она надела мое кольцо. Я был уверен, что это что-то значит… Возможно, всё. «Не забывай меня, детка». Если суждено, я выживу и найду тебя.

Грудную клетку раздирает ярость и отчаяние, опустошая что-то внутри, отравляя, делая беспомощным, словно потерявшимся в пустыне ребенком. Шумно выдохнув, я отпускаю ее и разворачиваю к себе лицом, быстро развязываю ремень на запястьях, не глядя в глаза и рассматривая рисунок на бюстгальтере, который так и не удосужился снять. Одна из чашечек заметно выпирает чуть ниже соска, и я застываю, чувствуя, как тело окатывает обжигающим жаром и следом позвоночник прошибает ледяной озноб. Сквозь прозрачное кружево на меня смотрят рубиновые змеиные глаза. Швырнув на пол ремень, я дергаю вниз тонкий бюстгальтер, и перстень моего отца падает мне прямиком в ладонь.

— Зачем ты приехала? — подняв на нее тяжелый взгляд, прерывистым голосом спрашиваю я. Она молчит, не моргая глядя на меня огромными глазами, в которых плещутся океаны слез. — Зачем? — яростно кричу я, выпуская кольцо, позволяя ему упасть между нами. Я обхватываю ее лицо ладонями, сверля неистовым горящим взглядом. — Зачем? — требовательно повторяю я.

— Из-за тебя, — тихо вдыхает она искусанными губами.

— Врешь, — тряхнув головой, пытаюсь прогнать пульсирующую боль, сдавливающую виски, но она уже достигла сердца, вонзилась в него острыми клыками.