— Я не знала, как жить без тебя, — отчаянно всхлипывает Эрика, ударяя меня кулаками в грудь. — Мне нужно было снова увидеть тебя, вдохнуть тот же воздух, которым ты дышишь, забыв о данном обещании, и наслаждаясь жизнью со своими женами.

Зарываясь пальцами в шелковистые волосы, я запрокидываю ее лицо, пытаясь найти там свидетельства лжи, но вижу только обиду и боль. Глупая, гордая, сумасбродная девочка… Маленькая врунья. Но мне нравится, как звучит ее ложь.

— Ты заслужила трепку, Эйнин, — глядя в наполненные слезами глаза. В светло-голубой радужке мерцают серебряные искры, в которые я влюбился пятнадцать лет назад. — Не думай, что я буду извиняться. Ты в очередной раз влезла в какое-то глупое дело. Я мог убить тебя. Чем ты думала?

— Иди к черту! Я ни в чем не виновата! — зарычав, кричит она, толкая меня ладонями в грудь.

— Иди сюда, — после свирепого сопротивления и пары обжигающих пощечин по моему многострадальному лицу, я, наконец, прижимаю выбившуюся из сил Эрику к себе. Вцепившись в мои плечи, она прячет лицо на моей груди, расплакавшись в голос. — Тебе нужно было просто подождать. Всего несколько дней. Прости меня, я не думал, что ты такая ранимая. Я тоже безумно скучал по тебе, глупая. Я был уверен, что ты знаешь. — Я крепко обнимаю вздрагивающее тело, мягко гладя широкими ладонями по хрупкой спине, позволяя Эрике вылить на меня накопившиеся потоки безутешных слез. Она несколько раз пытается что-то сказать, но каждый раз срывается и снова начинает рыдать.

— Тихо, успокойся. Тебе нужно поспать. Завтра поговорим, — нежно целую мокрые глаза, и, не разрывая объятий, укладываю рядом с собой. Я держу ее так, крепко, как могу, укачивая в своих руках. Она засыпает через пару минут, продолжая всхлипывать во сне, как маленькая девочка. Зарывшись носом в ее волосы, я отключаюсь следом, слишком вымотанный этим сумасшедшим днем и градом накопившихся вопросов, и проблем, которые никуда не исчезнут с рассветом.

Эрика

Мне снится, что я качаюсь на поверхности волн, сотканных из жидкого пламени. Расставив руки в стороны, я растворяюсь в них, позволяя им держать меня, оберегать и окутывать. Сейчас я — крохотная частичка, спрятанная в глубинах чего-то могущественного, необъятного, сильного, мощного… огненные языки обхватывают мое тело плотными кольцами, погружая в лаву, постепенно и мягко опуская на дно, подводя к самому сердцу океана, но я больше не боюсь обжечься.

Я знаю, что он никогда не сможет меня уничтожить, даже если обрушит на меня шестибалльный цунами. Я сама буду его частью…

Резкое пробуждение провоцирует хаотичное сердцебиение, звук которого настойчиво пульсирует в висках.

И когда я пытаюсь приоткрыть веки, тут же закрывая их, ощущая, как жалящие лучи солнца ранят сетчатку глаз, я понимаю, что яркие ощущения и ассоциации из сна никуда не исчезли. Я действительно объята пламенем, огнем, исходящим от тела Джамаля. Даже воздух вокруг нас заряжен и вибрирует наэлектризованными нашим горячим боем молекулами, становится плотным, осязаемым и живым. Это трудно не замечать, не ощущать, игнорировать. Такие чувства, невозможно вызвать в себе и пространстве вокруг искусственно, сфабриковать, сымитировать… такому невозможно найти замену.

«Незаменимых нет» — эти слова неправда. Сейчас, когда мое лицо плотно прижимается к размеренно вздымающейся груди спящего Джамаля, я осознаю такую простую для себя, и неизменную истину: я могу обойти весь мир, истоптав ноги в кровь… могу бесконечно убеждать себя, что буду счастлива с кем- либо другим или просто сама по себе, но все это будет ложью, в первую очередь своему сердцу, которое каждый день выбирает и просит лишь об одном: находиться рядом с Джамалем, быть частью того целого, которым мы становимся, переплетаясь воедино физически, ментально и духовно.

Только с ним, я ощущаю эту особую, сакральную связь, знакомую, должно быть, не многим — каждая перипетия судьбы, каждая секунда счастья и боли, вспыхивающая в наших отношениях предначертана, предписана нам с целью прохождения уроков жизни. Иногда кажется, я знала, видела Джамаля ещё до нашего знакомства, до теракта в Аззаме. Он всегда был для меня человеком- маской, но несмотря на это, ощущение того, что мы знакомы тысячи лет, не покидало с первого взгляда. Словно мне показали его, или, быть может, наши души договорились встретиться на Земле в определенный момент времени… и мне хочется верить, в то, что все так и было, и где-то в иллюзорной книге судеб, наша история уже написана, и финалом ее стало полное принятие друг друга, прохождение конфликтов и преодоление преград, через которые нам еще предстоит пройти в реальности.

А «преграды» между нами стоят нерушимыми оплотами, и довольно масштабными. И чует мое сердце, что жены Джамаля лишь «штукатурка» этих невидимых крепостей… истинные проблемы, куда глубже — они спрятаны глубоко внутри наших характеров.

Осознаю, что «дракон» может вскоре очнуться, останавливаю беспрерывный поток мыслей, и, сделав глубокий вдох, просто наслаждаюсь моментом. Джамаль спит. Красивый до восхищенного трепета в груди. Воплощение силы, по-настоящему мужского характера, плененное восхитительно натренированным телом, излучающим тестостерон. Сошедший с Олимпа Зевс в чудовищном настроении, простреливший меня молниями неистовой ярости, и обвинивший во всех грехах, которые я не совершала. Но только Богу можно простить все… хотя я никогда не скажу ему об этом. Со слов Джамаля выходит, что он считает меня последней, продажной шлюхой, которая не стоит его внимания. Вчера он меня не щадил — бил прямо по сердцу, и его слова доставили мне куда больше страданий, чем дикое и показательно грубое проникновение в мое тело. На дух не переношу, когда он не следит за словами, в порыве гнева обзывая меня шармутой и подстилкой. Но я не отрицаю того факта, что в любом конфликте всегда виноваты оба — вместо того, чтобы дождаться Джамаля с повинной и белым флагом, я сделала все, чтобы спровоцировать его на извержение накопленного гнева и ревности.

Понимаю, что отчасти оправдываю его, но в данном случае это не признаки стокгольмского синдрома. Это здравый смысл. Если женщина выбирает сильного мужчину, ей определенно стоит смириться с тем, что подобной импульсивности не миновать, особенно, когда речь идет о восточном темпераменте. Это личный выбор каждой — довольствоваться мирным или слабым «среднячком» или кормить с руки льва, прекрасно понимая, что любое лишнее движение может привести к необратимым последствиям. Первые варианты совершенно не плохи, это просто я одна из тех безумных женщин, что не согласны на меньшее.

Мне с трудом удается сдержать приглушенный смех, когда я замечаю, как уголки губ асада приподнимаются, словно прямо сейчас он считывает мои мысли и соглашается с ними. Но дыхание Джамаля остается спокойным и ровным: как всегда, одну руку он подложил себе под голову, другой в крепком захвате сжимает мою задницу, с которой вчера был не особо ласков и терпелив. Черта с два, я дам ему оказаться там, пока всех своих жен не выпроводит за дверь… Тихо промурлыкав, я крепко обнимаю Джамаля, высоко закинув на него ножку, прижимаясь к его горячему телу так плотно, что соприкасаюсь увлажненной со вчерашней взбучки сердцевиной своих бедер с его кожей. Ощущать наш плотный тактильный контакт, невероятное сплетение так приятно и горячо, но ещё более сладко — смотреть на Джамаля, когда он мирно спит, а я упиваюсь секундами власти.