Нынче одного бокала мне не хватит, я хотела бы обрушить на него целый стол бокалов с шампанским.

– Да уж. – Леонардо пожимает плечами, улыбаясь с невозмутимым видом. – Как и предполагалось, мы снова встретились, – шепчет напоследок.

– Уж точно не по моей воле, – отвечаю злобным шепотом. Чувствую, как ярость поднимается во мне, зажигая щеки, и только появление Филиппо вынуждает меня понизить тон и успокоить злость, закипающую внутри.

Он приветствует Леонардо с сияющей улыбкой:

– Шеф!

– Архитектор, – эхом откликается тот.

– Ты заходил сегодня на стройку? – спрашивает Филиппо тоном, в котором проскальзывает гордость.

То, что они обсуждают ее, – неизбежно, но эта фабрика на Аниене становится моим кошмаром.

– Да, мне показалось, что все превосходно, – отвечает Леонардо. – Вы голодны? – задает он вопрос, сразу меняя тему (видимо, заметил, как я подняла глаза к небу). – Ринальди уже приставил меня к барбекю. У нас потрясающий сибас, – объявляет скромно, но с удовлетворением.

– Не могу дождаться, чтобы попробовать, – восклицает Филиппо. Для него все происходящее абсолютно нормально.

– Ну хорошо, тогда я вас оставлю, – Леонардо оглядывается и устремляет взгляд к камину из туфа, где Риккардо неловко пытается развести огонь. – Пойду на помощь, – говорит, подмигивая нам.

Мы смотрим, как он удаляется в своих заношенных джинсах, которые прекрасно облегают его задницу. (Ну, или по крайней мере я на нее смотрю.) Филиппо поворачивается ко мне, и я сразу же отвожу взгляд.

Пока группа расходится по саду, кто в беседку, кто устраивается на белых шезлонгах, расставленных тут и там, Леонардо перемешивает горящие угли и жестами художника смазывает гриль веточками розмарина, увлажненными маслом. Он расстегнул несколько пуговиц на рубашке и закатал рукава. Там наверняка адская жара, и он, видимо, ужасно вспотел, поэтому достал свою обычную белую повязку и обвязал ее вокруг лба. Я наблюдаю за ним издалека, сидя на шезлонге рядом с Изабеллой. Сократ, ласкаясь, помахивает хвостом у наших ног.

Я смотрю, как Леонардо переворачивает креветки и осьминогов этими уверенными движениями, укладывает элегантным жестом на сервировочные блюда и смазывает своими магическими приправами. Когда такое сильное, мужественное тело выполняет столь деликатную и точную работу, это выглядит потрясающе.

Он так чертовски красив, что мне хочется убить его. Да, я ненавижу его, но при этом хочу всей своей сущностью, даже против собственной воли.

– Какой чудесный вечер, – говорит Изабелла. – Я никогда здесь не была. Это просто рай! Ринальди действительно прекрасно устроился.

– Да уж, благодаря рабству наших женихов… – Мы обмениваемся понимающими улыбками, в то время как Сократ точит зубки о пластиковую ножку одного из шезлонгов.

– Хулиган! – Изабелла берет его за ошейник и прикрикивает: – Нельзя! Плохой!

Улыбаюсь:

– Он, наверное, голоден.

– Да, и правда.

Я беру пса за мордочку и шепчу:

– Сократ, иди вон к тому дяде, он тебя покормит. – Подталкиваю его в направлении Леонардо. «И укуси его за ногу», – добавляю про себя. (Может быть, собаки умеют читать мысли.)

– Ой, он не ест ничего, кроме своих собачьих консервов, – уточняет Изабелла удрученным тоном.

– Ну, значит, наш шеф ему не угодит, – мой голос наполнен сарказмом.

А Сократ, прервав свое путешествие по лугу, разворачивается и снова вцепляется в щиколотки Флавии, которая уже начинает явно высказывать недовольствие.

Теперь Леонардо отошел от барбекю и переместился за мраморный стол пососедству. Шинкует баклажаны для гриля, погружает нож в их сердцевину с точностью убийцы. Потом фарширует сибас ароматическими травами, запуская пальцы в разрез. Я прекрасно знаю эти пальцы, знаю, как они двигаются внутри плоти.

Худющая брюнетка, одетая в рокерском стиле, с асимметричной стрижкой и килограммом браслетов на запястьях, соблазнительной походкой приближается к нему. Я не слышу, о чем они говорят, но она точно флиртует. А он позволяет ей это делать, насколько я вижу. Не могу оторвать от них взгляд, мои внутренности сжимаются, как гадючье гнездо.

Внезапно Леонардо поднимает взгляд и смотрит на меня в упор, вызывающе, бесстыдно. Боже, все это какое-то сумасшествие. Я хочу подняться и исчезнуть вдалеке, может быть, на дне этого озера, но единственное, что я могу, – это повернуться в другую сторону и игнорировать его. Магма чувств зажигается в моем сердце, где злость опасно смешивается с желанием, проскальзывающим под кожей.

* * *

Во время ужина все гости говорят комплименты шефу. Продолжительность этих похвал и одобряющих комментариев между тостами невыносима. Повсюду разбросаны пустые бутылки из-под ценных вин, и все уже выглядят порядочно навеселе. Даже у Филиппо, который никогда не теряет контроль, блестят глаза и по губам блуждает улыбка. Все пьяны, кроме меня. Несмотря на то что у меня есть мотив, сегодня вечером я совсем не хочу напиваться.

Когда Риккардо заказывает диджею (да, тут есть даже диджей) поставить песню Pink Floyd «Another brick in the wall», женщины начинают танцевать, мужчины тоже принимаются дергаться, пошатываясь, на лужайке. Все собираются в саду и через мгновение превращаются в единую массу, которая приплясывает в унисон. Ринальди, абсолютно пьяный, подтягивает меня к празднующей орде и начинает двигаться в некоординированном тяжеловесном танце. Он похож на желатин, вздрагивающий в такт музыке. Я следую за ним, обозначая танец еле намеченными движениями, и с трудом сдерживаюсь от смеха. Недалеко от себя вижу Леонардо, который танцует с брюнеткой. Но когда его взгляд пересекается с моим, чувствую потребность спрятаться за тушей Ринальди, повторяя себе, без особого убеждения, что я неплохо двигаюсь.

Атмосфера наполнена такой эйфорией, что Барби, пришедшая с Рикардо, пользуясь случаем, инсценирует подобие стриптиза, невозмутимо приподнимая мокрую футболку над искусственной грудью, к радости присутствующих мужчин.

Флавия немедленно следует ее примеру – королева силикона на этом празднике – это должны видеть все. И вот один за другим, гости снимают футболки и рубашки.

Праздник уже принял неудержимое направление, и непонятно чем это кончится. Музыка продолжает литься из колонок, и полуголые тела импровизируют без тормозов: босые ноги на лужайке, поднятые к небу руки. Это похоже на какой-то языческий ритуал слияния с природой. И тут Риккардо подает идею искупаться в озере. «Все голышом!» – кричит, сняв с себя брюки, разбегается по пляжу и бросается в воду. Гости следуют за ним. Только Ринальди с трудом переводит дыхание на шезлонге в компании Сократа. Я хотела бы последовать его примеру, но Филиппо берет меня за руку и, несмотря на мои протесты, тащит меня к берегу:

– У тебя пять минут, чтобы раздеться, иначе брошу тебя в воду как есть!