Эти слова звучали для меня как иностранные. Не в том смысле, что я не понимала их значения, а потому, что не представляла, какое отношение они имели ко мне! Мелкими осколками стекла они впивались в мое тело.

Неужели папа действительно считал, что детектив Рамирез расспрашивал меня именно по этой причине? Потому что он верил, что это я убила Касси? И неужели мои подруги думают так же? Нет, они не могут так думать. Это бессмыслица! Я же тоже пострадала. Причем достаточно серьезно — ведь все мое прошлое исчезло из моей памяти.

Да я никогда бы не смогла убить человека! Неужели они этого не знают?

Тем не менее, оставался еще шанс того, что все случившееся — нелепый несчастный случай. Я знала, что причину смерти можно определить только после вскрытия.

Остановившись перед зеркалом гардеробной, я постаралась справиться со своим страхом. В зеркале отражалось бледное лицо — без макияжа я выглядела намного младше, чем на тех фотографиях. Сейчас в моих глазах был какой-то отчаянный блеск, какого, в чем я не сомневалась, не было в глазах той, прежней Сэмми.

— Я никогда бы не причинила зла Касси, — произнесла я, будто убеждая саму себя.

Мое отражение наклонило голову, губы искривились в насмешливой улыбке.

— Лгунья.

Задыхаясь, я отскочила назад, споткнувшись о глупого плюшевого мишку, лежавшего на полу, и тут же ударилась ребрами о спинку кровати. Новая боль пронзила мня, пульс бешено заколотился.

В зеркале уже никого не было.

Дрожа всем телом, я с трудом поднялась на ноги. От моего падения кровать и стоящий возле нее столик сдвинулись с места. Музыкальная шкатулка, которую еще недавно рассматривал Дел, свалилась на пол, издав две слабые фальшивые ноты, которые отрезонировали в моем теле.

Я подняла шкатулку, собираясь поставить на место. Ее потайное отделение раскрылось; в нем вполне могла поместиться колода карт. Но там было пусто, и я, еще не совсем оправившаяся от падения, вернула шкатулку обратно на стол.

Под ложечкой у меня заныло, когда я, снова повернувшись к зеркалу, убрала с лица волосы. Спина болела, меня бросило сначала в жар, потом в холод, а комната сделалась слишком маленькой.

Со мной только что говорило мое отражение.

У меня было такое чувство, словно рот вдруг наполнился едким острым соусом.

Я снова принялась ходить взад-вперед по комнате, избегая сталкиваться взглядом со своим отражением — вдруг оно решит завести со мной еще одну импровизированную беседу. Что это было? Воспоминание, галлюцинация, иллюзия?

Мое альтер-эго вступило со мной в спор, когда я сказала, что не смогла бы причинить никому зла. Ладно, допустим. Заколов сзади волосы, я сделала глубокий вдох, но он сдавил мне грудь. Мне срочно нужно на воздух. Я распахнула дверь и выбежала в коридор.

Завернув за угол, я врезалась в кого-то, да еще с такой силой, что несчастный, издав то ли хрип, то ли стон, резко повалился на пол. Потеряв равновесие, я упала сверху. Через секунду я узнала этот свежий цитрусовый аромат.

Карсон.

Наши тела вжались друг в друга самыми неправильными местами. Или наоборот — самыми правильными, смотря с какой стороны посмотреть. Я решила принять первую точку зрения, тем более что грудь Карсона оказалась необычайно мускулистой, а живот — словно стальной лист. Жар буквально потек по моим венам.

Рука Карсона обвилась вокруг моей талии, а голова слегка приподнялась. Мы были так близко друг к другу, что я могла рассмотреть синюю радужку его зрачков и ощущала его теплое дыхание. Мой взгляд упал на его губы, и я захотела узнать, и узнать сейчас же, каковы они на вкус. Попробовать его поцелуй. Разорвать все нити, связывающие меня с прежней Сэмми, и раствориться в нем. Смешно, но все мои страхи относительно потери рассудка вдруг вылетели в окно.

Эти губы изогнулись в полуулыбке.

— Привет, Сэм…

— Привет, — прошептала я. — Ты шел ко мне?

Полуулыбка Карсона стала улыбкой, а мое сердце екнуло. От одного из его передних зубов откололся кусочек.

— Вообще-то я здесь, чтобы повидаться со Скоттом, но…

— О… — Я почувствовала себя самой большой дурой на свете. — Ну тогда тебе лучше идти.

— Да, надо идти. — Его взгляд упал на мои губы, и мой живот сжался. — Но тогда ты должна сначала освободить меня. Только не торопись.

Мои щеки запылали.

— Дельное предложение.

— Ну да, — пробормотал он.

А я не могла даже шелохнуться. Мир мог обрушиться рядом с нами, но я бы и на миллиметр не сдвинулась — я лежала в объятиях Карсона.

Не знаю, сколько времени мы провели в таком положении, но очнулись от слов Скотта:

— Хотелось бы узнать, ребята, что здесь происходит.

Карсон счастливо усмехнулся, и этот звук проник в каждую клетку моего тела.

— Мы просто боролись.

— Я сразу это понял, — сухо заметил Скотт.

Скатившись с Карсона, я вскочила.

— Я налетела на него в коридоре и сбила с ног. — Кажется, возникла необходимость объяснить ситуацию. — Мы не боролись… Да и вообще ничего не делали.

Губы Скотта искривились — он как будто пытался подавить усмешку.

— Да нет, Сэм, все в порядке. Для меня лучше видеть тебя на Карсоне, чем на Деле. Прости.

Челюсть у меня отвисла.

— Да это вовсе…

— Отлично! — объявил Карсон, обнимая меня за плечи. — У нас есть разрешение твоего брата.

— Послушай, ты же действительно ненавидишь Дела, — сказала я, не обращая внимания на эти объятия.

Скотт потер висок тыльной стороной ладони.

— Да, это верно, я действительно не люблю его.

— Почему?

— Просто не люблю — и все. — Брат развернулся и направился обратно в свою спальню.

Я высвободилась из объятий Карсона.

— Ладно, посмотрим…

— Послушай. — Он остановил меня, взяв за руку. — А куда ты так спешила?

— Да просто собиралась… пройтись.

— Так ведь уже почти девять.

Я пожала плечами, и в этот момент мой желудок решил заурчать.

— Или чего-нибудь поесть. Может быть, мороженого. Я видела упаковку с двойным шоколадным. Не могу припомнить, когда в последний раз ела мороженое. — Я болтала, не особенно задумываясь над своими словами, но никак не могла остановиться. — Понимаешь, я не могу вспомнить почти ничего из того, что было, да это не так уж и важно. Вчера я обнаружила, что мне очень нравятся гамбургеры без помидоров. Без маринованных огурцов, но с дополнительным ломтиком бекона.

Я все говорила и говорила, а улыбка Карсона теплела.