— Я доем в кухне с Ким!

— Тише, не кричи! — резко оборвал ее отец, его сердитый голос был хорошо слышен за дверью.

— Я доем в кухне с Ким! — повторила Кэнди, на этот раз, визжа во весь голос.

— Ты останешься там, где сидишь, девочка моя! — Ким никогда еще не слышала, чтобы Оуэн так сурово разговаривал с Кэнди, и результат не заставил себя ждать: послышался шум, вопли, потом резкий вскрик:

— Я тебя ненавижу! И ее ненавижу! — вопила Кэнди, наверняка имея в виду будущую мачеху. — Я хочу Ким, Ким! Я иду к Ким!

Дверь в кухню распахнулась, и Ким застыла на месте, готовая к любому развитию событий. Кэнди влетела в кухню. Она бросилась со всего размаха к Ким, крепко обхватила ее ручками за талию и зарылась головой в ее фартук. Вслед за ней в кухню тяжелыми шагами вошел Оуэн, Беренис семенила за ним.

— Отпустите мою дочь, мисс Пейтон!

— Я не держу ее, мистер Ланг, — холодно произнесла Ким. — Вы можете сами в этом убедиться, если дадите себе труд посмотреть повнимательней. — В подтверждение своих слов она подняла вверх руки.

— Что она себе позволяет, Оуэн? — раздался возмущенный возглас за его спиной. — Она же всего лишь прислуга!

— Кэнди, — приказал он жестким, как наждачная бумага, голосом, — отпусти немедленно мисс Пейтон и вернись за стол!

— Она не мисс Пейтон, — раздался приглушенный, капризный голосок. — Она Ким. И я останусь с ней.

Кэнди повезло, что она не видела злобного взгляда, который бросил на нее отец, но Ким все видела и обхватила руками маленькую фигурку, словно хотела защитить ее.

— Отпустите мою дочь, мисс Пейтон, — проговорил Оуэн сквозь зубы, — а не то я… — Он поднял руку.

— Если вы дотронетесь до ребенка, мистер Ланг, — Ким говорила ровным, тихим голосом, стараясь не обращать внимания на затопивший ее ледяной ужас, — я отведу ее к Дафне и оставлю там.

— Вы мне возражаете, мисс Пейтон? Это что, бунт? — Наконец его гнев прорвался сквозь дамбу приличий. Он опять занес над ней руку и на этот раз со всей силы ударил ее по щеке. Губы у нее задрожали, глаза наполнились слезами, но она не отступила. Скорее она вытерпит еще один удар, чем позволит ему бить девочку.

Через мгновение он опомнился и понял, что наделал. Он посмотрел на свою руку, потом на ее лицо, на малиновую щеку, увидел, как красное пятно расползается по коже. Его гнев тут же иссяк, оставив его опустошенным и безжизненным. Он повернулся и медленно вышел из кухни.

Кэнди оторвалась от Ким, вышла в коридор и поднялась по лестнице, громко топая ногами. А Ким так и осталась стоять на месте, бледная, дрожащая. Ее охватило чувство непоправимого несчастья. Все равно она не могла разлюбить его из-за этого поступка. Она даже почувствовала, что полюбила его еще сильнее, потому что теперь твердо знала, что под маской цинизма и надменной холодности скрывается натура страстная, пылкая, неуправляемая, как у любого нормального мужчины. Она с трудом пришла в себя и отнесла в столовую кофе. Пока она разливала его по чашкам, в столовой стояла мертвая тишина. Беренис не сводила с нее ледяного враждебного взгляда, Оуэн вообще не поднимал глаз.

Кэнди легла спать рано, наверное, догадалась Ким, чтобы не попадаться отцу на глаза. Оуэн повез Беренис домой. Ким сидела в кухне с открытой книгой на коленях, но не читала, и ждала его возвращения.

Оуэн тихо вошел в дом и прошел в столовую. Оттуда не доносилось ни звука. Собрав все свое мужество, Ким отправилась к нему сама. Дверь в столовую была полуоткрыта. Оуэн, уронив голову на руки, сидел за столом.

Несколько минут она стояла в дверях, глядя на него с глубокой жалостью. Она уже решила осторожно уйти, когда он поднял голову, видимо почувствовав ее взгляд.

— Что вам? — Он говорил сердито, почти грубо, лицо его было осунувшимся.

Отступать было поздно, и Ким вошла в комнату. Глубоко вздохнув, собралась с духом и сказала:

— Я пришла извиниться, мистер Ланг. Я не должна была оказывать вам открытое неповиновение. Я не имела права делать то, что сделала, особенно в присутствии посторонних.

Он с таким трудом приподнял голову, словно она весила целую тонну.

— Когда закончите унижаться передо мной, может быть, дадите и мне возможность сказать несколько слов. Я тоже сожалею о случившемся и прошу прощения за то, что сделал. Так что мы квиты.

Наступила неловкая пауза.

— Вы… хотите, чтобы я ушла, мистер Ланг?

Эти слова привели его в бешенство.

— Вы спрашиваете, хочу ли я, чтобы вы уехали? Господи, да я никогда еще ничего так не хотел! Но боюсь, мне так просто от вас не отделаться. Хочу я этого или нет, но вам придется остаться. Вы же знаете, что если вы уйдете, она пойдет за вами. Или убежит из дома и станет вас искать.

Ким беспомощно покачала головой:

— Но, что я могу с этим поделать?

— Что вы можете поделать? Ничего, ровным счетом ничего. Я вам уже говорил недавно, что я просто в ужасе. Надеюсь, теперь вы поняли, что я имел в виду. — Она начала было что-то говорить, но он резко оборвал ее: — Ой, уйдите, ради бога! Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое!

Она ушла и оставила его в покое.

Настал день рождения Кэнди. За три дня до этого, семи ее самым близким школьным подругам были вручены приглашения. И вот, семь маленьких девочек появились на пороге их дома. Вслед за этим последовал бурный праздник.

Оуэн ограничился подарками; он подарил дочери новое платье — длинное, нарядное голубое платье с кружевами — и говорящую и ходячую куклу, но в празднестве участия не принимал. Утром в день рождения Кэнди он появился за завтраком с делано бодрым и веселым видом, но, приглядевшись к нему, Ким поняла, каких усилий ему это стоило. Он кисло посмотрел на Кэнди, которая в состоянии, близком к экстазу, разворачивала, подарок Ким — куклу «Эскимоска» в малиновом, отделанном мехом пальто с капюшоном, в длинном сером платье с меховой опушкой, а на спине у нее были привязаны еще две маленькие куколки.

— Это кукла-мама со своими детками, папа. — Она сунула куклу в нос Оуэну, и он, вздрогнув, отпрянул от нее, словно ему было невыносимо это зрелище. Изобразив на лице деревянную улыбку, он все же похвалил куклу, потом смерил свою домработницу уничтожающим взглядом и снова исчез за газетой.

Когда Кэнди пришла из школы, она уже не могла сдерживать счастливого возбуждения — бегом кинулась наверх переодеваться в новое платье, потом кубарем скатилась, вниз встречать гостей. Она всем улыбалась и вежливо приглашала заходить в дом — ни дать ни взять настоящая маленькая хозяйка.

На Ким лежала организация всего праздника — игры, соревнования, чаепитие. Она весь день пекла пирожные, пироги, делала бутерброды, лотом приготовила маленькие сардельки — обжарила их на гриле и наколола каждую на маленькую палочку.