– Очень рад, – ответил он, пожимая руку Дэвиду Холлиуэллу, одному из своих клиентов.

Августовская ночь была теплой, но не жаркой, потому что дул прохладный ветерок. На деревьях были развешаны белые крошечные лампочки, а из динамиков доносилась нежная фортепьянная музыка. Гости продолжали расходиться, и, откровенно говоря, ему не терпелось остаться наедине с женой. Может, он ошибается? Может, пора сказать ей о своей любви? Рискнуть…

– Ваша жена просто гений, – заметила Мэриен Холлиуэлл. – Если честно, я попросила ее в следующем месяце устроить мне вечеринку по случаю годовщины свадьбы, а моя сестра собирается позвонить по поводу торжественного открытия ее бутика в сентябре.

Он ощутил мгновенную вспышку гордости.

– Думаю, она справится.

– Еще бы, – пропела Мэриен. – Кроме того, я сказала ей, что теперь, когда она стала женой Кинга, ей открыт весь мир.

– Это правда?

Он глянул туда, где Дайна руководила уборкой.

– Но она и сама это знает, – продолжала Мэриен. – Сказала, что стать одной из Кингов – лучшее деловое решение, которое она когда-либо принимала.

Он глянул на немолодую женщину:

– Она так сказала?

Крошечная спираль подозрения стала раскручиваться в душе Коннора. Деловое решение. Она вышла за него, получила его имя и теперь строит бизнес так успешно, как никогда не мечтала раньше. Он предложил ей честную сделку, а она, оскорбившись, отказалась. Теперь, похоже, ей нравится думать о замужестве, как о сделке, а это он хочет, чтобы их брак стал чем-то большим.

– Пойдем, Мэриен, – сказал муж, поворачивая жену к двери. – Нам пора.

– Конечно, – согласилась жена, оглядываясь. – Передайте Дайне, что я скоро позвоню, уточнить детали.

Он кивнул и помахал рукой, хотя больше не обращал на них внимания. Сомнения одолевали его, и хотя он не желал это признать, все же понял, что брошенные на ходу слова Мэриен потрясли его. Недоверие к эмоциям поднялось на поверхность, и едва не уничтожило намерение рассказать Дайне о своих чувствах.

Тем временем Дайна продолжала работать. Крошечные мерцающие огоньки над головой освещали ее, и она выглядела воплощением мечты. Той мечты, в которую человек может убедить себя поверить. Пусть она и нереальна.

Он вдруг увидел, как какой-то мужчина подошел и повел ее в тень. Повинуясь инстинкту, он пересек двор и даже не заметил двоих-троих помощников кейтерера, складывавших стулья и несущих посуду на кухню. Он не сводил глаз с кустов и человека, пытавшегося увлечь Дайну глубже в темноту. Коннор ускорил шаг. Но что он найдет? Неужели Дайна назначила это свидание?

– Прекрасная вечеринка!

Дайна поежилась, но выдавила деланую улыбку. Последние полчаса этот человек неотступно ее преследовал. Ему около сорока. Один костюм, возможно, стоит больше, чем арендная плата за старое бунгало. Но к тому же, благодаря постоянным походам к стойке бара за «маргаритами», похоже, считает себя неотразимым.

– Спасибо. Я рада, что вы хорошо провели время.

– Коннор всегда был очень удачлив с женщинами, – ответил собеседник, подходя ближе и протягивая руку, чтобы погладить ее плечо. Дайна отступила, но он продолжал наступать, и она вдруг сообразила, что они остались одни в этом темном углу двора.

– Спасибо, но прошу извинить…

– Тебе ни к чему убегать, – настаивал мужчина, хватая ее за руку. – У меня столько же денег, сколько у старины Коннора. Мы могли бы немного позабавиться…

– Простите?

Она попыталась выдернуть руку, но он оказался слишком силен, несмотря на опьянение. Она поняла, что шагает по тонкой проволоке. Не хотелось устраивать сцену, но очень не нравилось, когда ее лапают.

– Брось! Один маленький поцелуй, и я оставлю тебя в покое.

– Можете оставить меня в покое без поцелуев, – покачала она головой. Если честно, она хотела, чтобы он ушел и эта ночь закончилась. Это очень важная вечеринка для клиентов Коннора, и она не хотела все испортить скандалом. Но если этот человек не отпустит ее, она начнет лягаться и вопить.

– Один поцелуй! Большое дело!

– Убирайтесь! – бросила она, начиная сопротивляться.

– Но ты такая хорошенькая, – продолжал он, загораживая ее собой так, что ее не было видно. – Один поцелуй. Тебе понравится.

– Нет, я…

Он нагнул голову, и Дайна успела отпрянуть, но за мгновение до того, как их губы встретились, незнакомца схватили за шиворот и отбросили в сторону.

Она подняла глаза и увидела взбешенного Коннора. На сердце стало так легко! Будь проклят феминизм! Так приятно, когда белый рыцарь спешит спасти тебя! Все было быстро кончено. А пьяница уже поднимался, бормоча извинения и стараясь поскорее сбежать. Слава богу, большинство гостей уже разошлись!

Она оглядела двор и поняла, что они с Коннором остались одни. Уборка была почти закончена, и ее команда сейчас тоже уйдет.

– Спасибо, – пробормотала она. – Он просто пьян, но…

Но тут она заметила, как недобро блеснули глаза Коннора, как мрачно сжались его губы. Он все еще зол. Но не на этого типа, от которого уже избавился. На нее.

– Коннор?

Его лицо словно оледенело.

– Поговорим об этом позже. Когда все разойдутся. Встретимся в гостиной.

Она смотрела, как он, не оглядываясь, идет через двор. Зияющая пустота разверзлась в ней, но все же ей необходимо дышать. Необходимо двигаться. Необходимо помочь докончить уборку. Но ее ноги были словно закованы в цемент. Она была ранена, сбита с толку и медленно понимала, какой гнев кипит в Коне. Какого черта здесь происходит?

К тому времени, как помощники уехали, было уже поздно. Тройняшки спали наверху. Луиза уже тоже была в постели. В доме было темно и тихо.

Дайна поставила последнюю партию посуды в машину, включила и только тогда позволила себе хотя бы подумать о том, что случилось сегодня.

Обида по-прежнему была с ней, но теперь на свободу тоже вырвался гнев и быстро вытеснил боль в сердце. Она не сделала ничего плохого, и все же он явно на нее злится. Что же, она может потягаться с ним в этом отношении.

Звук посудомоечной машины казался ужасно громким в тишине и выгнал ее с кухни. Ее шаги быстро простучали по деревянному полу, пока она шла на встречу с Коннором.

Он стоял перед широким окном, глядя в ночь. Руки засунуты в карманы слаксов, и не знай она его настолько, чтобы ощутить исходившее от него напряжение, его поза показалась бы расслабленной.

– Коннор!

Он медленно повернул голову. Лицо словно высечено из камня. Напряженное и жесткое. А в льдисто-голубых глазах стыла ярость.

– Если собираешься изменять мне, – прошипел он, – по крайней мере, делай это не прилюдно.