Осторожно нащупав ногою полускрытую трясиной гать, протокуратор определился с направлением и зашагал, внимательно всматриваясь в трясину. Где-то там, впереди, должен быть пень… Ага, вот он!

Снова громыхнуло. И что-то просвистело над самым ухом. Странный какой-то гром – слишком уж сухой, словно ружейный выстрел. Выстрел…

Прыжком рванувшись вперед, Алексей упал на кочки, откатился, укрываясь за пнем. И вовремя – посланная неизвестным стрелком дробь вздыбила куски старой коры. Стреляли из лесу… и – по всему – должны были сейчас подойти ближе к краю трясины, иначе не попадешь, слишком уж далеко…

Притаившись за пнем, молодой человек осторожно поднял голову. И увидел вышедшего из лесу стрелка… Щербатый!!!

Выследил, решил отомстить! Лесовоз… Ну да, это ведь он сошел. Видать, попросил подвезти… как раз за бабкиной приметной «Таврией». Да уж, лесовозов тут хватает…

– Ну что, сука? – усмехнувшись, уголовник вскинул ружье. – Может, сам в трясину нырнешь?

И гулко захохотал над собственной шуткой.

И выстрелил…

И громыхнуло… И молния…

И все померкло, и время…

И будет много слов

О дисках и джинсах,

И о погоде в небесах…

Андрей Макаревич.

День рождения

…Остановилось.

А когда Алексей распахнул глаза, он уже провалился в трясину почти по грудь и продолжал, продолжал погружаться!

Придя в себя, рванулся изо всех сил к гати – ну вот же она, гать-то, совсем, совсем рядом… и не достать! Не дотянуться! А вокруг противная, вязкая, мерзкая, булькающая трясина, вовсе не собирающаяся отпускать свою жертву. Ну уж нет! Глупо, совсем глупо было бы сейчас вот так погибнуть – утонув в этой гнусной болотине, вот уж, действительно, уж лучше бы от меча…

Еще рывок! Еще! Эх, ноги… словно бы за них кто-то тянет. А небо над головой такое голубое-голубое, прозрачное. И солнышко ласково светит. И крякают утки… А что, если загрести под себя тину… вот эту вот ряску, грязь? Молодой человек заработал руками, словно пароход – винтом, и в какой-то момент показалось, что вот это вот медленное погружение прекратилось, и стоило бы сделать еще рывок… И нет! Нет! Нет! Не отпускало это поганое месиво, не хотело отпускать, глумилось, издавая какие-то жуткие утробные звуки, будто бы смеялось над несчастной жертвой.

Еще рывок… еще… еще… Теперь повертеться, так… Ах, кто-то тянет, тянет за подол старой куртки, какой-то болотный хмырь… а, черт с ней, с курткой, вырваться, вырваться бы, добраться до спасительной гати – она же рядом, вон, вон… Эх, чуть-чуть…

– Эй, мужик! Держись!

Господи… Кто б это мог быть? Рыбак? Охотник? Да кто угодно, лишь бы не Щербатый. Нет, не он – тот бы не рванулся на выручку, как вон этот… Длинноволосый, бородатый, в джинсах, с какой-то палкой в руках. Палку он, видимо, где-то уже успел отломать…

– Держи! – не обращая внимания на грязь, незнакомец, пробежав по гати, упал на колени, протянув тонущему суковатую палку.

Алексей ухватился, подтянулся… да и неожиданный спаситель помог, потянул… едва не свалившись в болотину сам.

И-и-и… рраз! И-и-и… два! И-и-и-и…

Господи! Кажется, идет дело!

И-и-и… раз…

И в самом деле – идет!

И-и-и… два!

Ну, еще немного, еще чуть-чуть… Рывок! Ага-а-а-а!!! Есть! Есть! Вот она, гать, вот она, можно потрогать руками.

– Давай к пню! – махнул рукой бородач. – Там передохнем.

К пню так к пню – Алексею абсолютно все равно было, куда сейчас идти, вернее – ползти, лишь бы выбраться из этой отвратительной жижи.

Господи! Как хорошо жить! Как весело поют птицы, как радостно машут разноцветными крыльями бабочки, как ласково светит солнце, и день такой хороший, светлый, и все вообще… и…

– Ну, отдышался? На вот, глотни!

Незнакомец вытащил из кармана куртки небольшую плоскую фляжку. Открутил крышечку, протянул.

– Спасибо, друг! – сделав долгий глоток, протокуратор вернул фляжку обратно – что-то там было такое очень и очень вкусное, крепкое…

– Рижский бальзам! – похвастался бородач. – Ребята третьего дня привезли.

Алексей очумело потряс головой, окончательно приходя в себя:

– Не знаю, как благодарить… Не ты б, так пропал бы!

– Пропал бы, точно. – Парень – это действительно был еще довольно молодой человек, лет, наверное, тридцати, практически ровесник Алексея – ухмыльнулся и, похлопав себя по карманам, вытащил пачку «Мальборо». И тут же скривился: – Вот ведь незадача – промокли!

А протокуратора вдруг, ни с того ни с сего охватило странное ощущение, будто бы он этого бородатого парня уже где-то когда-то видел, сталкивался, даже был знаком! Непонятное было ощущение, и, главное, оно почему-то никак не проходило, не хотело проходить, даже, можно сказать – свербило в мозгу.

Алексей украдкою присмотрелся – аккуратно подстриженная бородка, длинные светлые кудри… кудри… О боже! Да неужели… Нет, не может быть!

А незнакомец между тем тоже пристально всматривался в спасенного, и в кудлатой башке его, похоже, витали подобные же мысли. Встав, он как-то нервно стряхнул налипшую на джинсы грязь, точнее – попытался стряхнуть, но только испачкал руки, которые, тут же присев, принялся вытирать об траву, впрочем, почти сразу же и бросил это дело, совершенно открыто заглянув протокуратору прямо в лицо. Всмотрелся… и дернулся, вздрогнул. Перекрестился даже!

– Господи! Господи! Алексий… неужто – ты?

– Ну допустим, я… А ты…

– А я Емеля! Ну, помнишь, катом у дьяка московского подвизался?! Ну, когда еще татары напали… потом мы с тобой их обманули… Потом разбойники… Ты еще помог мне бежать!

– Боже ж ты мой! – покачав головой, удивленно воскликнул Алексей. – Емеля! И в самом деле – Емеля! Так вот про кого предупреждала бабка… Магнит к железу… действительно, теперь ясно…

– Да что ты там бормочешь, друже! Давай-ка, обнимемся! Йэх!!! Вот так встреча!

Старые знакомцы обнялись – оба грязные, в тине, странное, должно быть, зрелище, если смотреть со стороны. И было даже не ясно, кто здесь сейчас более потрясен – Алексей или Емеля?

– Слышь, Емельян! Ты ведь, кажется, пироги любил?

– Ха! Любил? Я и сейчас их люблю! Эх, пироги вы, пироги…

– Пироги-калачики! – довольно подпел Алексей.

Друзья снова обнялись, даже расцеловались.

– Ну мы прям с тобой, как Брежнев и Картер! – вытерев губы рукавом, расхохотался палач. Точнее сказать, уже бывший палач… Клешеные джинсы, лаковые туфли на каблуках, желтая футболочка с надписью и портретом «АББА»… Однако!!!