«Как удивительно, – подумал Краддок, – что женщина, жизнь которой была омрачена тяжелой болезнью, женщина, лишившаяся единственного ребенка, потерявшая мужа, оставшаяся вдовой и много лет прикованная к постели, сохраняет такую доброжелательность и способна так сочувствовать другим».

Миссис Гедлер кивнула:

– Я знаю, о чем вы думаете. Но у меня было все, ради чего стоит жить. Это можно отнять, но оно все-таки было! Я росла хорошенькой, веселой девочкой, вышла замуж за любимого человека, который любил меня всю жизнь. Мой малыш умер, но он все же пробыл со мной два года, и это было прекрасно. Да, физически я много страдала, но если вы когда-нибудь испытывали что-то подобное, то можете себе представить, как радуешься, когда боль на время отпускает тебя. И все всегда были ко мне добры… Нет, я действительно счастливая женшина!

Краддок обратил внимание на некоторые недоговоренности в рассказе вдовы финансиста.

– Миссис Гедлер, вы сказали, что муж оставил наследство мисс Блэклок, поскольку больше было некому. Но ведь это не так. У него есть сестра.

– Соня? Но они давно поссорились и разорвали отношения.

– Он не одобрял ее брак?

– Да, она вышла замуж за этого… как его…

– Стэмфордиса.

– Да-да, Дмитрия Стэмфордиса. Рэнделл считал его проходимцем. Они с ходу возненавидели друг друга. Но Соня по уши влюбилась в Дмитрия и твердо решила выйти за него замуж. А почему бы и нет? У мужчин на сей счет бывают странные идеи. В двадцать пять лет Соня не была уже глупой маленькой девочкой и прекрасно понимала, на что идет. Наверное, Стэмфордис действительно был самым настоящим мошенником; кажется, его обвиняли в каких-то махинациях. Рэнделл даже подозревал, что он живет под чужой фамилией. Соня все знала. Но Рэнделл, естественно, не мог оценить мужского обаяния Дмитрия. Он уверял, что Дмитрий женится на деньгах, но это неправда. Дмитрий тоже влюбился в Соню. Она была красива, очень красива. И характер у нее был волевой. Если бы брак не удался, если бы Дмитрий начал плохо с ней обращаться или изменять ей, Соня порвала бы с ним, бросила его. У нее были деньги, она могла самостоятельно строить свою жизнь.

– Значит, брат с сестрой так и не помирились?

– Нет. Рэнделл с Соней вообще не очень ладили. Она обиделась на то, что он пытался помешать ей выйти замуж, и заявила: «Что ж, отлично! Ты совершенно невозможный человек и больше никогда обо мне не услышишь».

– Но вы о ней все-таки услышали?

Белль улыбнулась:

– Полтора года спустя я получила письмо. Оно пришло из Будапешта, но обратного адреса Соня не указала. Она просила передать Рэнделлу, что бесконечно счастлива, у них с Дмитрием родилась двойня.

– А как назвала детей, не написала?

Белль вновь улыбнулась:

– В письме говорилось, что дети родились около полуночи и что она собирается назвать их Пипом и Эммой. Но, конечно, Соня могла и пошутить.

– И больше вы о ней ничего не слышали?

– Нет. Она написала, что они всей семьей собираются надолго уехать в Америку. Но больше от нее не было ни слуху ни духу.

– Это письмо не сохранилось?

– Боюсь, что нет… Я прочитала его Рэнделлу, он проворчал: «Она еще будет кусать локти, что вышла за такого подонка». Это были единственные слова в адрес Сони. И мы совершенно о ней забыли, она как-то выпала из нашей жизни.

– Но если вы переживете мисс Блэклок, наследство, по завещанию мистера Гедлера, должно перейти к детям Сони, не так ли?

– О, это моих рук дело! Когда Рэнделл сказал мне о завещании, я возразила: «А представь, что Блэки умрет раньше меня». Рэнделл был поражен. Я сказала: «Да, конечно, Блэки пышет здоровьем, а я этим похвастаться не могу, но бывают же несчастные случаи. Вдруг ей кирпич на голову упадет?» – «Но кому оставить? Больше некому!» – растерялся он. «Почему? У тебя есть Соня», – сказала я. «Чтобы этот прохвост прикарманил мои денежки? – возмутился Рэнделл. – Нет! Ни за что!» – «Но у них есть дети, Пип и Эмма, а может, и еще кто-нибудь родился», – сказала я. Муж поворчал, но в завещание их вставил.

– И с тех пор, – с расстановкой произнес Краддок, – вы не имели сведений ни о Соне, ни о ее детях?

– Ничего… Может, их и в живых-то уже нет. А может, они где-то далеко…

«Может, даже в Чиппинг-Клеорне», – подумал Краддок.

Белль как будто угадала его мысль, и в ее глазах появилась тревога.

– Нельзя допустить, чтобы они причинили Блэки зло! Блэки хорошая, действительно хорошая… Пожалуйста, оградите ее от беды!..

Голос миссис Гедлер резко ослаб. Вокруг рта и под глазами залегли серые тени.

– Вы устали, – сказал Краддок. – Я, пожалуй, пойду.

Больная кивнула.

– Пришлите ко мне Мэк, – шепотом попросила она. – Я страшно утомилась… – Она слабо шевельнула рукой. – Позаботьтесь о Блэки… с ней не должно случиться плохого… пожалуйста, позаботьтесь о ней!

– Я сделаю все, что от меня зависит, миссис Гедлер.

Краддок встал и направился к двери.

Ее голос потянулся за ним, словно тонкая нить:

– Вам недолго придется ее охранять… только до моей смерти. Пока я не умру, Блэки будет в опасности… позаботьтесь о ней…

На пороге Краддок столкнулся с сестрой Маклелланд.

– Надеюсь, я не сильно повредил ее здоровью, – смущенно пробормотал инспектор.

– Ничего страшного, мистер Краддок! Я же вас предупреждала: она потеряет силы внезапно.

Позже он спросил у медсестры:

– Скажите… я не успел узнать у самой миссис Гедлер… она не сохранила каких-нибудь старых фотографий?..

– Нет, боюсь, у нее ничего не осталось, – сказала сестра Маклелланд. – Все личные вещи и бумаги мадам были сданы на хранение вместе с обстановкой лондонского дома в самом начале войны. Миссис Гедлер тогда тяжело болела. А склад взорвали. Миссис Гедлер очень расстраивалась из-за того, что потеряла столько семейных реликвий и бумаг. Думаю, что никаких снимков у нее нет.

Тем не менее Краддок считал, что поездка была ненапрасной. Мифические близнецы Пип и Эмма оказались вполне реальными.

«Итак, – принялся рассуждать Краддок. – У нас есть брат с сестрой, которые воспитывались где-то в Европе. Перед свадьбой Соня была богата, но с тех пор деньги в Европе сильно обесценились. За послевоенные годы с ними вообще происходили какие-то странные вещи. Что же получается? Мы имеем дело с сыном и дочерью человека, который был не в ладах с законом. А вдруг они приехали в Англию нищими или почти нищими? Что им тогда делать? Напрашивается естественный вывод: надо разузнать про богатых родственников. Дядя, владевший многомиллионным состоянием, умер. Прежде всего они, вероятно, поинтересуются дядиным завещанием. Вдруг им или их матери что-нибудь перепало? Они отправятся в Соммерсет-Хаус, прочтут завещание и наведут справки про Летицию Блэклок. Затем примутся разузнавать о вдове Рэнделла Гедлера. Выяснится, что она инвалид, живет в Шотландии, но жить ей осталось совсем недолго. Однако, если Летиция Блэклок умрет раньше Белль Гедлер, близнецы завладеют огромными деньгами. Что из этого следует?»