Я среагировать не успеваю. Оказываюсь у него в объятиях. Головой прислоняюсь к его теплой груди и чувствую, как по щекам катятся слезы. Я столько всего натворила! Господи, я забеременела. Уже, прямо сейчас, где-то внутри меня живет ребенок, и он, вероятно, способен меня убить, как сделал это с моей тетей. Об этом мне страшно даже думать!

— Прости меня, — выдаю, считая нужным объясниться. — Прости, пожалуйста.

— Дочка…

Мы очень редко так проявляли эмоции. В глубоком детстве отец, конечно, часто усаживал меня на коленки и подолгу слушал жалобы, но я уже давно не маленькая девочка, и жаловаться, сидя у него на руках, стало неподобающе. Сейчас мне хочется пожаловаться. Рассказать ему о том, что я влюбилась. До безумия влюбилась в мужчину и забеременела. Случайно. Совершенно не планируя. Так получилось. Я снова плачу! Представляю, как отец все это слушает, и понятия не имею, как он отреагирует.

— Поехали домой, — предлагает. — Обещаю, все будет так, как ты захочешь. Я все сделаю для тебя.

Меня накрывает волной нежности и теплоты. На душе становится теплее. Я вспоминаю все хорошее, что у нас с папой было. Его заботу обо мне, когда я была маленькой, его сказки на ночь, когда мама не успевала вернуться домой. Он всегда исполнял мои мечты, в каком бы возрасте я ни была. Все плохое, что имело место быть, смазывается. Я больше не злюсь. В объятиях отца мне кажется, что все будет хорошо.

Люди за моей спиной начинают суетиться. Разносится топот по квартире, кто-то что-то говорит. Папа прижимает меня к себе сильнее, выводит из квартиры. Я начинаю сопротивляться только на улице. Когда открывается дверь автомобиля я резко отшатываюсь и отступаю на несколько шагов назад.

— Я не могу поехать, — сообщаю отцу. — Я должна остаться, нам нужно поговорить.

— Белла, — папа протягивает ко мне руку. — Поехали домой. Здесь тебе делать нечего.

— Нет! Я должна его дождаться, должна объяснить.

Я боюсь, что меня насильно посадят в автомобиль. Даже бежать собираюсь, когда люди отца начинают надвигаться, но папа дает отбой.

— Хорошо, как скажешь. Давай вернемся.

Мы вместе с отцом поднимаемся в квартиру. Я быстро разуваюсь и прохожу внутрь. Мои вещи забрали, но все остальное оставили на местах, погром устраивать не стали, что уже хорошо. Как только проверяю все, вспоминаю про оставленный на раковине тест и несусь в ванную. Лечу, чтобы его забрать, но там ничего нет. И в мусорном ведре тоже ничего не замечаю. Ни упаковки, ни самого теста, ничего. Мне требуется время, чтобы прийти в себя. Я умываюсь и выхожу из ванной.

Папа ждет меня на кухне. Видеть его здесь немного непривычно. В этой простой обстановке, за небольшим столом он смотрится чужеродно в своем идеальном костюме, с часами на запястье за несколько десятков тысяч долларов, в туфлях, которые так и не снял, потому что у нас дома это не принято.

— Твой тест у меня, — спокойно сообщает отец. — Мне сообщили, когда ты не захотела ехать.

Киваю. Раньше папа непременно закатил бы скандал и пригрозил сравнять с землей того, кто это со мной сделал. Сейчас он спокойно сидит за столом и хмуро осматривает обстановку. Ему точно не нравится то, что он видит, но никаких комментариев по этому поводу он не дает. Его поведение совсем другое. Сейчас он больше похож на того отца, который у меня был, пока я не выросла слишком сильно. На заботливого, внимательного и доброго.

— Прости меня, — говорит неожиданно. — Я только сейчас понял, сколько ошибок совершил, пытаясь о тебе заботиться.

— Папа…

— Я должен договорить, — перебивает. — Я знаю, тебе сейчас наверняка кажется, что это на всю жизнь, что твоя любовь сильная и настоящая и что никто другой тебе не нужен. Я не имею ничего против. Если ты решишь остаться с ним и родить ребенка — я не стану увозить тебя силой, но знай, что ты всегда сможешь вернуться домой. Прийти к нам с мамой и остаться. Мы будем рады тебе и твоему малышу.

При упоминании ребенка, который прямо сейчас растет внутри, меня передергивает и накрывает паникой.

— Папа, я… я не хочу рожать, я не планировала и это все неожиданно. Я боюсь, я так сильно боюсь.

Никого сильного и уверенного в себе, кроме отца, рядом не оказывается, поэтому папа, как маленькую девочку, усаживает меня к себе на колени и обнимает. Его тон уверенный и спокойный. Он точно знает, что говорит, и я черпаю эту уверенность.

— Если не хочешь — я заберу тебя. Найдем лучших врачей, первоклассную клинику, даже за границей, если хочешь. Все сделают безболезненно.

— Тарас…

— Забудь, — отмахивается отец. — Это твое тело и только тебе решать, что с ним делать.

Я киваю. Он ведь прав! Прав! Только я могу решать, хочу я этого ребенка или нет. Я не хочу. Ни за что! Я не готова закончить жизнь, чтобы подарить ее другому. Возможно, это бесчеловечно и неправильно, но я эгоистка. Я не способна жертвовать собой ради других и ребенок, которого я вовсе не хотела и не планировала — не исключение.

— У меня есть просьба, — говорю отцу. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал. Потом я поеду домой.

Глава 36

Тар

О том, что в моей квартире несколько здоровенных амбалов, я узнаю от соседки. Тут же срываюсь с работы домой без надежды встретить там Лизу, но она там. В квартире вместе со своим отцом. Тагаев при виде меня хмыкает, но молчит. Смотрит так, словно была бы его воля — достал пистолет и без раздумий выстрелил. В чем-то я его понимаю. Если бы у меня была дочь, и у нее появился мужчина едва ли не в два раза старше, я бы испытывал то же самое.

Лиза на себя не похожа. Она стоит в стороне, ждет, пока я зайду в квартиру. Я понимаю, что это конец еще до того, как она мне об этом говорит. Вижу это в ее взгляде и читаю уверенность в этом на лице Тагаева. Я не знаю, что он ей сказал. Понятия не имею, что сделал, что она уходит. Пригрозил? Заставил? Лиза выглядит разбитой и испуганной, но она не плачет. Молча ждет, пока я пройду в спальню и заходит следом, закрывая дверь.

Удивительно, но Тагаев это позволяет.

— Лиза…

— Я беременна.

Она вынуждает меня замолчать и уставиться на нее ошарашенным взглядом. Дает мне время переварить информацию,