Лжеграф молчал.

– Ваше право, господин Оболин, – продолжал Арон Нейгольберг, – поискать другого покупателя. Но смею вас заверить: ни в Берлине, ни во всей Германии покупателя лучше меня сегодня вы не найдете. Такова конъюнктура на рынке изделий из золота. Разве что отыщется кто за океаном, в Северо-Американских Штатах. – Никита Никитович Толмачев нетерпеливо поморщился. – Или продавать в розницу. Но это… Выигрыш, могу вас заверить, сомнительный. И потребуется много времени.

– Я согласен, – перебил Толмачев. – Итак, окончательная сумма получается…

– Тридцать пять миллионов марок, – быстро подсказал Носке.

– Что же, – сказал Толмачев, и речь его ускорилась, переводчик еле поспевал, – давайте оформлять сделку. – Из портфеля, который был у него в руках, Никита Никитович достал печать и кожаную папку. – Вот наша фамильная печать, вот документы на «Золотую братину», о которых мы говорили вчера.

– Господин Носке, займитесь, пожалуйста, – никак не мог подавить нетерпение в своем голосе Арон Нейгольберг.

Представитель немецкого Национального банка, взяв фамильную печать графов Оболиных и папку, подошел к конторке, где бухгалтер уже приготовил два экземпляра незаполненной купчей. Господин Носке погрузился в изучение документов. Толмачев спросил:

– Господин Нейгольберг, скажите: то, что сведения о нашей сделке просочились в газеты… это вы?

– Ни в коем случае! – замахал руками хозяин ювелирного магазина. – Журналисты проникнут куда угодно, у них нюх.

– Я подумал… – Никита Никитович скупо улыбнулся. – Меня этими публикациями торопят…

– Мне незачем вас торопить. – Лицо Нейгольберга порозовело. – Я никуда не спешу. И конкурентов в этой сделке у меня нет.

К ним подошел Носке с двумя листами в руке.

– Итак, господа, – торжественно произнес он, – я проставил сумму тридцать пять миллионов марок. В двух экземплярах – один для вас, – он повернулся к Толмачеву, – другой для господина Нейгольберга. Распишитесь здесь и здесь.

Прочитав купчую, оба экземпляра, Толмачев старательно расписался, предельно сосредоточившись.

– И вы, господин Нейгольберг, – бесстрастно предложил Носке.

Хозяин магазина дважды расписался. На двух купчих поставлено было по две печати – графская и магазина «Арон Нейгольберг и Ко».

– Поздравляю, господа! – объявил коротышка Носке.

– Ваше сиятельство! – Арон Нейгольберг уже полностью овладел собой. – Вы изъявили желание получить наличными. Все сделано. Генрих!

Бухгалтер с трудом вынес из-за прилавка два кожаных чемодана. Хозяин магазина открыл оба: в них плотно, до самого верха, были уложены пачки новеньких ассигнаций.

– Считайте, господин Оболин.

Лжеграф пододвинул к себе стул, прочно сел.

Все, кто был в зале, смотрели то на раскрытые чемоданы, то на Толмачева. И лица – все лица! – были безумны, искажены дьявольским вдохновением, их словно озарил адов пламень.

Москва, 25 июля 1996 года

Группа Николая Николаевича Корчного состояла из пяти человек. В «Волге», оборудованной рацией, телефонной связью и форсированным двигателем, за рулем сидел Игорь Томм, эстонец по отцу, двадцатипятилетний парень, светлый, голубоглазый, с жестким, напряженным лицом. Рядом с ним свободно расположился командир группы Корчной, которого все остальные звали уважительно Николаич, хотя был он моложе, наверное, всех – двадцать три года. Невысокий, кряжистый, внешне флегматичный, Николаич говорил медленно и тихо. Притом всегда, в любой ситуации. Заднее сиденье занимали три парня, чем-то неуловимо похожие друг на друга. Может быть, это неуловимое сходство возникло в них от служебной общности: все трое попали в ФСБ из отряда специального назначения «Меч», который недавно был расформирован. Асы, супербойцы, участники многих акций по обезвреживанию террористов и в Абхазии, и в Чечне, и здесь, в столице. Все пятеро были в штатском, но вооружены до предела и горячим, и холодным оружием, – впрочем, совершенно незаметно для постороннего глаза. Разве что такой же профессионал разглядит. Ехали молча. Машина сделала крутой поворот налево.

– Третья Индустриальная, Николаич, – объявил водитель. – Дома на углу – справа номер четырнадцать, слева – семнадцать.

– Сбрось скорость до сорока, – тихо приказал Корчной. – Наш номер пятьдесят три. Игорь, остановишься метров за двести, хорошо бы у какого-нибудь киоска или магазина.

– Будет сделано, командир.

– Сергей, ты пойдешь к дому. Квартира номер четырнадцать. Какой этаж, нет ли черного хода, есть ли балкон, лестница на чердак, вычисли, куда выходят окна, кто и что у подъезда. Вообще оглядись. Что за дверь, посмотри.

– Понятно, Николаич, – откликнулся один из парней, сидящих сзади.

«Волга» остановилась у магазина «Продукты». Рядом три киоска, возле них толпились люди.

– Давай, Серый. Не торопись, но поспешай.

Сергей вышел из машины, хлопнув дверцей, потянулся, посмотрел по сторонам и пошел вперед.

– Похоже, пятьдесят третий вон тот, кирпичный, шестиэтажный, – предположил один из парней.

– Похоже, – согласился Николаич. Минут пять сидели молча.

– Покурю. – Игорь Томм вышел из машины.

Прошло четверть часа. Открыл дверцу Игорь, сел на свое место, сообщил:

– Идет.

Вернулся Сергей, тоже втиснулся в машину.

– Докладываю. Первый подъезд. Квартира на четвертом этаже, есть лифт, есть черный ход, но двери туда на всех этажах забиты. Окна выходят во двор, сам балкон совершенно голый: ни цветочков тебе, никакой выставленной мебели. На площадке четыре квартиры. У двух – бронированные двери…

– А как наша? – перебил Корчной.

– Обыкновенная дверь, обитая коричневым дерматином. Два замка. У подъезда – скамейка, на ней – бабулька с сопливым пацаном. Больше никого. Машин у подъезда нет. Только у соседнего, поближе к нашему, стоит красный «жигуль», «девятка». Капот поднят. В моторе копается парень лет тридцати, весь перемазанный машинным маслом.

– Сильно перемазанный? – спросил командир группы.

– Нет, в меру. На меня не обратил никакого внимания… – Сергей помедлил: – Потом заглянул во двор. Обычная картина: пенсионеры в «козла» режутся, ребятня галдит, женщины у развешеного белья судачат, пьяный мужик в детской песочнице валяется.

– Поступим так, – перешел к делу Николаич. – Гостями будем мы с Ильей. Сергей сядет на лавочку и заведет разговор со старушенцией, если получится. Главная твоя задача, Сергей, – наблюдение: вход в подъезд и джентльмен, который в «жигуле» возится. Вести себя демонстративно: ты кого-то не застал, ждешь.