— Комплиментов, ухаживания? — подсказал Гуров, кивком выказывая понимание.

— Да, всего этого. И, возможно, красивого романа, пусть и недолгого. А тут Волкан! Интересный, даже в чем-то загадочный и, без сомнения, романтичный! Просто находка, а не мужчина! Светка кричала, что она его первая заметила. Я возражала, что не должна страдать оттого, что приехала позже. И, наверное, завидовала, чуть ли не впервые в жизни. Так что мы соперничали в борьбе за его внимание. Но это совершенно не портило наш отдых, не нарушало дружбы. А в последний вечер мы сильно поругались. Я обвинила Свету, ну, в доступности. Она огрызнулась, что-то тоже обидное сказала, ну, и понеслось… — Марина снова замолчала, а потом тихо добавила: — И дался мне этот мужик? Тут такого добра, до наших девушек охочего, просто пруд пруди.

— И что еще произошло тем вечером?

— Да ничего особенного. Вернулись с морской прогулки и разошлись в разные стороны. Я чувствовала необходимость прогуляться и успокоиться. Где была Света, не знаю. Но я вернулась в номер поздно ночью.

— Дверь была открыта?

— Да, полагаю, Света моего возвращения ждала. Но мы и в другие дни запирать дверь на ночь, бывало, забывали, так что тут нет ничего удивительного. Света уже спала. Я тихонько, чтобы не разбудить ее, приняла душ и легла спать. Уснула практически мгновенно, день длинный вышел.

— А утром?

— Уже вечером мне стало стыдно за ссору, вспышку и обидные слова. И утром я планировала помириться, прощения попросить. Встала, умылась, немного побродила по номеру. Света не просыпалась, игнорируя и будильник, и мою возню. Я решила, что она все еще обижается, и проговорила целую речь, сидя на краешке ее постели. В ответ — ноль реакции. Ну, я и стала ее тормошить. Тело Светы было к стене повернуто и лежало на боку… — От нервного напряжения Марина перешла на такой тихий шепот, что Гуров едва разбирал слова. — А тут я потянула, тело на спину перевернулось, и я поняла, что она мертвая! Застывшая, совершенно закоченевшая! А на губах ее была страшная улыбка!!

— Какая улыбка? Вы уверены? То есть трупное окоченение уже наступило?

— Конечно, наступило, это и врачи потом подтвердили. Да и я это чувствовала, когда к ней прикасалась! И улыбка на лице Светы была! Страшная и застывшая, словно оскал! И глаза открытые, мертвые, стеклянные. Но главное — улыбка! Никогда не видела, чтобы мертвец улыбался! А мне ведь и бабушку с дедушкой, и отчима хоронить довелось, так что мертвецов навидалась. Уж поверьте, Лев Иванович!

Гуров, как мог, успокоил испуганную женщину и проводил ее в номер. Марина не хотела видеться ни с кем и желала побыть в одиночестве.

Странная улыбка, застывшая на губах умершей женщины, произвела на нее гнетущее впечатление и не на шутку испугала. Гуров же испытывал тревогу и некое нервное возбуждение, какое, наверное, бывает у собаки-ищейки, когда она неожиданно нападает на след.

Все его инстинкты сыщика и весь накопленный опыт кричали сейчас: «Смерть молодой женщины совсем не то, чем кажется. Это запланированное и хладнокровно совершенное убийство!»

Марина была недалека от истины, когда называла улыбку, застывшую на губах покойницы, жуткой. Есть такое растение под названием «кропило шафранное», или «лабазник». С виду совершенно безобидный, даже милый цветок. Его листья напоминают петрушку или скорее сильно подросший сельдерей, увенчанный пышными шапками белых цветочков. Но растение вовсе не является приправой, оно ядовитое, причем просто смертельно. Его использовали со времен Древней Греции для уничтожения своих врагов. И внешне смерть выглядит как внезапная остановка сердца, если бы не страшная улыбка, что сводит губы покойника предсмертной судорогой, да так и застывает на лице, пока умирающий испытывает страшные муки и бьется в конвульсиях.

«Все это просто не может быть несчастным случаем, — размышлял Лев, — Света, как, впрочем, и все отдыхающие, питалась в ресторане отеля. Продукты и специи для кухни должны закупаться на складах и базах. Значит, совершенно исключено, что кто-то из поваров нашел дикое растение, принял его за приправу и добавил в пищу. Это глупо, невозможно, да и смертей в таком случае было бы гораздо больше. А пострадала всего одна женщина. Значит, ядовитой травкой кто-то «угостил» ее не случайно. Устранить хотели именно Свету, причем тихо и незаметно, чтобы все происшествие сошло за несчастный случай.

И кому помешала веселая, улыбчивая молодая женщина, которая торговала косметикой и парфюмерией? Какие тайны могли быть в жизни Светланы? Тайны, что привели к ее убийству?! Надо очертить круг людей, у которых была возможность подсыпать яд, и, опросив их всех, выяснить, у кого был явный мотив. Для этого надо придать расследованию статус официального, а значит, убедить начальство, что произошло преступление. Добиться, чтобы исследование трупа провели специалисты родного управления, выяснили, из-за какого токсина погибла женщина и когда именно он попал в ее организм».

Орлов обрадовался звонку Гурова. Видимо, генералу сильно не хватало своего лучшего сыщика.

— Лева, скажи, что звонишь, чтобы сообщить, что Николай очнулся, прояснил все нюансы и обстоятельства своих приключений и ты можешь с чистой совестью возвращаться в Москву и приступать к работе. Тут срочных дел накопилось — тьма!

— К сожалению, состояние молодого человека пока без изменений. Но звоню я действительно по делу.

— Есть новые обстоятельства?

— Нет. По этому расследованию пока сделать больше ничего нельзя. Осталось только свидетельские показания Петрова взять.

— Тогда что произошло?

— В отеле погибла молодая женщина, наша соотечественница. Она отдыхала в большой компании сослуживцев, и для них была приготовлена широкая развлекательно-развивающая программа. Тело обнаружила рано утром соседка. Смерть признана некриминальной. Администрация отеля, не желая распространения слухов и толков, стремится дело замять, вернее, объяснить недоразумением и недомоганием одной из туристок. Тело погибшей женщины спешно отправили в Москву.

— Но тебя терзают смутные сомнения? — усмехнулся Орлов.

— Нет. Я полностью убежден, что Светлану Озерскую убили. То есть отравили редким, но известным еще со времен Гомера токсином. Есть четкое описание его действия и один характерный признак: человек умирает с улыбкой на лице, которая остается даже после трупного окоченения.

— Полагаешь, кто-то рискнет использовать токсин, о котором известно с таких давних пор?

— Да, недаром говорят, что все новое — это хорошо забытое старое. Сейчас о нем мало кто знает. Разве что специалисты узкого профиля, такие, как следователи и судебные патологоанатомы.

— И ты хочешь, чтобы мы затребовали тело, провели исследования, токсикологию? И доказали твою теорию?

— Доказали или опровергли, если это ошибка. Но я уверен, наши специалисты смогут обнаружить токсин, если женщину отравили. Это несложно, когда знаешь, что искать. Этот яд полностью не распадается, следы остаются в тканях.