Вскоре после завтрака появилась Диана с корзиной цветов на одной руке и своим муслиновым платьем на другой. Ведь его все равно нельзя было надеть, пока не закончатся все приготовления к обеду. Она пришла, одетая в розовое ситцевое платье. На ней был также батистовый фартук с вычурными оборками, а сама она выглядела миленькой и опрятной, как розочка.

– До чего же ты мила, – с восхищением заметила Энни.

Диана вздохнула.

– Но мне пришлось снова выпустить все свои платья, потому что я прибавила четыре фунта по сравнению с июнем. Энни, ну когда же это кончится! У миссис Морган все героини высокие и стройные.

– Ладно, давай забудем о наших недостатках и подумаем о наших достоинствах, – весело заявила Энни. – Миссис Аллен говорит, что если мы думаем о чем-то, что нас мучит, то должны думать и о чем-то хорошем, что мы можем противопоставить этому. Скажем, ты немножечко полноватая, зато у тебя есть приятные ямочки на щеках, а я если у меня нос в веснушках, зато он хорошей формы. А как ты думаешь, лимонный сок дал результат?

– Да, я думаю, дал, – сказала Диана, придирчиво осмотрев Энни, а Энни, довольная, прошествовала в сад, где было много легкой тени неяркого света. – Вначале украсим общую залу. У нас есть масса времени, поскольку Присцилла сказала, что они приедут в двенадцать-полпервого, так что обед начнем в час.

– Конечно, могли быть в этот момент в Канаде или Соединенных Штатах две девушки посчастливее или взволнованнее, но это сомнительно. В каждом легком лязге ножниц, срезавших розу, пеон или колокольчик, слышалось: «Сегодня приезжает миссис Морган». Энни удивлялась, как это мистер Харрисон может в этот момент спокойно ворошить сено в поле, совсем рядом, словно ничего не происходит.

Общая зала в Зеленых Крышах представляла собой весьма строгую и мрачноватую комнату с прочной мебелью, сделанной с применением конского волоса, жесткими кружевными занавесками. На спинках кресел, дивана всегда лежали белые защитные салфетки, и обязательно строго прямо, за исключением моментов, когда они цеплялись за пуговицу неудачливого гостя. Даже Энни никогда не удавалось вдохнуть в общую залу побольше изящества, так как Марилла не позволяла никаких перемен. Но удивительно, что этой цели можно было добиться с помощью цветов, если разместить их со вкусом, и, когда Энни с Дианой закончили свою работу, комнату было трудно узнать.

На полированном столе красовалась большая ваза веток калины с ее белыми цветами. Сияющий черный камин был украшен пышным букетом, составленном из роз и папоротника. На всевозможных полках и полочках стояли букетики колокольчиков, в темных углах по обеим сторонам каминной решетки девушки поставили по большой вазе с пламенеющими пеонами, а саму решетку украсили желтыми маками. Игра ярких красок и пляшущего по стенам солнечного света, пробивающегося сквозь переплетения жимолости за окнами с шевелящимися на ветру листьями, сделали из обычно скучной комнаты настоящую «клумбу», как ее себе представляла Энни. В восхищении от комнаты осталась даже Марилла, которая пришла покритиковать работу, а закончила тем, что стала хвалить.

– Ну, а теперь пора оформить стол, – сказала Энни тоном жрицы, объявляющей о начале священного ритуала в честь божества. – В центре поставим большую вазу с дикими розами и по розе перед тарелкой каждого, а перед миссис Морган – особый букет бутонов роз, напоминание о «Саде розовых бутонов», понимаешь?

Стол накрыли в гостиной. Его застелили его тончайшей льняной скатертью Мариллы, заставили лучшим фарфором, бокалами, положили лучшее серебро.

Естественно, каждый предмет был протерт или начищен до максимального блеска.

Затем девушки пошли на кухню, заполненную ароматными запахами, которые распространяла печь, где уже аппетитно шипела птица. Энни приготовила картофель, а Диана горошек и бобы. Пока Диана в буфетной комнатке занималась салатом, Энни, щеки которой уже порозовели от волнения и от жара печи, приготовила хлебный соус для птицы, пошинковала лук для супа и, наконец, взбила сливки для лимонного пирога.

А что же делал все это время Дэви? Держал ли он свое обещание вести себя хорошо? Да, он действительно держал. Кстати, он просил, чтобы его оставили на кухне, потому что его любопытство требовало присутствия при всем происходящем. Но пока он тихо сидел в углу и сосредоточенно старался развязать узлы на куске сельдевой сети, которую он принес домой из последнего похода на побережье, никто не возражал против этого.

В половине двенадцатого салат был готов, золотистые кружки пирога были украшены взбитыми сливками, а все, что должно было шипеть и бурлить, именно шипело и бурлило.

– А теперь пойдем одеваться, сказала Энни, потому что они могут быть здесь к двенадцати. Обед должен состояться ровно в час, потому что суп надо подавать сразу по готовности.

В восточном крыле дома было уделено серьезное внимание внешности. Энни тщательно всматривалась в свой нос и в конце концов с радостью заметила, что веснушки совершенно не выделяются то ли благодаря лимонному соку, то ли оттого, что у нее необычно раскраснелись щеки. Когда девушки оделись и привели себя в порядок, они выглядели так же приятно, нарядно и по-девичьи, как «героини миссис Морган».

– Я очень надеюсь, что смогу вставить словечко, а не сидеть как истукан, – с жаром произнесла Диана. – Все героини миссис Морган так прекрасно изъясняются. Но я боюсь, что у меня язык онемеет, буду сидеть как дура. И ляпну, скажем, «видала». Хотя с тех пор как здесь преподавала мисс Стейси, я так не говорю. Но в моменты волнения это очень может выскочить. Энни, если я ляпну «видала» при миссис Морган, то умру со стыда. А если ничего не скажу, то это будет одно и то же.

– Я очень многого боюсь, – сказала Энни, – но не думаю, что страх помешает мне говорить.

Сразу можно сказать, что, к радости Энни, особого страха не было.

Надев на свою муслиновую гордость большой фартук, Энни спустилась на кухню, чтобы поставить на огонь суп. Марилла оделась сама, принарядила Дору и Дэви и выглядела возбужденной, какой ее никогда не видели. В половине первого прибыли Аллены и мисс Стейси. Все шло отлично, но Энни начала нервничать. Присцилле и миссис Морган уже пора было приехать. Энни то и дело выходила к воротам и смотрела на дорогу с таким нетерпением, с каким смотрела через окно своей башни ее тезка в сказке про Синюю Бороду.

– Может, они вообще не приедут? – жалобно спросила Энни миссис Линду.

– Не говори так. Это было бы слишком жестоко по отношению к нам, – успокоила ее Диана, которую, однако, и саму стали посещать неприятные мысли.

– Энни, мисс Стейси хочет посмотреть на плетеный ивовый поднос мисс Барри, – обратилась к Энни Марилла, придя из общей залы.

Энни быстро сходила в гостиную и достала из шкафа поднос. Как они и договорились с миссис Линд, Энни написала письмо мисс Барри из Шарлотт-тауна и попросила ее дать ей во временное пользование ее поднос. Мисс Барри была давней подругой Энни и быстро откликнулась на просьбу, но сопроводила письмо наставлением быть аккуратными с подносом, потому что за него было уплачено двадцать долларов. Поднос исполнил свою службу на благотворительном базаре и вернулся в шкаф гостиной Зеленых Крыш, так как Энни не могла доверить отвезти поднос в город кому бы то ни было, кроме себя.