Анна Фогель оказалась права — в своих мемуарах отставной разведчик Жорж Ладу Иволгу только упоминает. Куда подробнее пишет об иной птице из своей стаи — Жаворонке, знаменитой Марте Раше. Но тезка «замечательной» мадам Ксавье потому и знаменита, что была разоблачена и даже попала в тюрьму. Не в Германии, в родной Франции. История темная, в конце 1917 года Жоржа Ладу уволили из разведки. Сам он считал, что по вине немцев, но кто теперь разберет? Его самого не спросишь, умер шесть лет назад.

Библиотекарь, которому я объяснил, что люблю книги «про шпионов», оказался человеком знающим, посоветовав заглянуть в мемуары генерала Андре Мажино — того самого, строителя укрепленной линии на границе. Оказывается, в годы Великой войны Мажино занимался не только инженерным делом. Я последовал совету — и не прогадал. В 1918 году будущий строитель спас капитана Ладу от трибунала, а заодно выручил и его «птиц». О Жаворонке я ничего нового не узнал, а вот Иволге автор посвятил несколько прочувственных абзацев. Кажется, они были не просто знакомы.

Имени и фамилии нет, как и в книге Ладу, зато полно эпитетов и метафор. Интересно, читала ли мемуары мадам Мажино? У нас в Монтане и за меньшее могут кочергой огреть! В любом случае генералу было что вспомнить. В сухом же остатке немного. Иволга «почти» его ровесница, но выглядела молодо не по годам, спортсменка, любила дорогие авто, хорошо разбиралась в механике. Знала языки, причем говорила без малейшего акцента. А еще — абсолютная память и прекрасный слух.

О работе Иволги в разведке Мажино ничего не пишет, как и о том, что случилось с ней после войны.

«Почти» ровесница. Покойный Мажино родился в 1877 году.

Перечитав страницу еще раз, я отметил некую интересную подробность. Мажино не скупился на комплименты, однако ни разу не назвал Иволгу красивой. Тоже деталь.

Оставалось подвести итог. Пару недель назад Иволга навестила мисс Викторию Фостер. Та работала на «Ковбоев», на организацию посла Буллита. А кого представляла Иволга? Французов, кого-то еще? Или просто зашла выпить чаю и поговорить о былом?

Часть ответа я знал. Второе бюро французского Генерального штаба прекрасно знает, кто такие «Ковбои» и чем они занимаются. Франция и США — эвентуальные союзники в будущей войне. Значит, кровь мисс Виктории на ком-то другом.

Про Иволгу мне рассказала Анна Фогель. Кто громче всех кричит «Держи вора!»?

Ночные улицы Радзыня были темны и пусты, даже окна не горели, действовал приказ о светомаскировке. Лишь однажды попался патруль, и вслед мотоциклу ударили бесполезные выстрелы. Товарищи красноармейцы слишком долго соображали.

Бывший гимназист вытер пот со лба. Кажется, ушли, даже на мотоцикле их теперь не догнать. Значит, можно разобраться в скользящем сквозь него мире, в очередной раз изменившем свой лик. Вместо камеры — узкие городские улочки, дух хлорки сменился свежим ночным ветром. Гул мотора, теплый металл, «Тульский-Токарев» в руке.

Оставалось повернуться, чтобы оценить остальное. Как и ожидалось, странный швед, он же профессор, занял заднее сидение, а вот впереди.

Черный комбинезон, черный шлем, тяжелые летные очки. Вот он, путеводный фонарик! А если вспомнить, что говорит он женским голосом. Доброволец Земоловский сложил все вместе и оценил результат. Смелая девушка — и с воображением! «Слишком сильный удар!» О таком он, кажется, читал, в какой-то из переводных фантастических книг. Лучи Смерти, Лучи Ужаса, Лучи Боли. А еще — невидимка, огонек фонаря в темноте.

Новый мир оказался действительно новым, невероятным, но бывший гимназист воспринял это почти как должное. После виденных им лунных кратеров на месте сгинувшего шоссе и поваленного на корню леса, прочие чудеса лишь дополняли картину, складываясь в пеструю яркую мозаику. Разум смирился, вместо задиристого «не может быть!» — чуть усталое «почему бы и нет?»

Вот и город позади, невелик Радзынь. Интересно, чем он еще славен, кроме тюрьмы?

Дорога-грунтовка стелилась по полю, ночная тьма подступала со всех сторон. Фару девушка в лётном шлеме не включала, что доброволец Земоловский полностью одобрил. В мире много чудес, вдруг по полю бродит меткий стрелок, решивший поохотиться на ночную дичь? Мотоцикл мчал очень быстро, на пределе, и ему внезапно подумалось, что девушка видит в темноте. Почему бы и нет?

Наконец, голос мотора изменился, утратив мощь и напор. Мотоцикл притормозил, затем свернул на проселок. Впереди было что-то темное. Лес? Нет, просто небольшая роща, по фронту и сотни метров не будет.

Остановились у самой опушки.

* * *

— Ты можешь идти, парень. Пистолет оставь себе и постарайся больше не попадаться.

Голос был действительно женским — и очень молодым. Все прочее скрывали комбинезон, очки и ночная тьма. Разве что рост, луч фонарика.

Лучик!

Его заметно пониже, даже если со шлемом считать. А еще язык, очень правильный немецкий, но какой-то неживой, словно дистиллированный.

Бывший гимназист взвесил в руке ТТ. Идти некуда, прятаться негде, документы — и те забрали, а еще возвращается старая боль, загнанная в темный угол адреналиновым всплеском.

— Ухожу. «Спасибо» за такое — это очень мало, но. Спасибо! И. Haj Bog dopomozhe!

— Не спешите, — швед шагнул вперед. — Побудьте, пожалуйста, здесь, нам нужно переговорить.

Взял девушку-лучик за руку, шагнул в темноту. Доброволец Земоловский присел прямо на теплую землю. Уходить никуда не хотелось. Если эти двое его оставят, поспать можно будет прямо здесь, укрывшись звездным небом. Искать что-то получше просто нет сил.

У шведа-профессора немецкий неплох, но явно не родной, как и следовало ожидать. Интересно, почему русские его задержали? Не хватило печати в документах? И были ли эти документы вообще? Он бы сам, если б не уланская форма, охотно назвался хоть норвежцем, хоть ирландцем. Пусть комиссары переводчика ищут!

— Господин Земоловский!

Он встал. Девушка и швед уже успели вернуться.

— Я не Земоловский. Кто на самом деле, даже не знаю, память отшибло. Хотите верьте, хотите нет.

Лгать своим спасителям он не хотел, пусть даже им придется сейчас расстаться.

— Вы говорили, помню, — профессор на миг задумался. — Но надо же к вам как-то обращаться? Суть проблемы в том, что по моей вине группа понесла большие потери. Невосполнимые. В свой час я за это отвечу, но теперь нам очень нужны люди. Однако. Не все так просто!

— Будешь выполнять все наши приказы, — девушка шагнула вперед. — Все до одного, парень! Не сможешь никуда уйти, пока не разрешим. Вопросы можешь задавать, но ответы по возможности. Взамен. А чего ты сам хочешь?

Тяжелая перчатка легла на плечо, теплое дыхание коснулось лица. Он невольно вздрогнул, но постарался ответить честно.

— Не знаю. Не помню! У меня нет ни имени, ни прошлого. Гожусь такой — берите!