litbaza книги онлайнФэнтезиПериод распада - Александр Афанасьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 92
Перейти на страницу:

В отличие от американцев бригадир Алим Шариф помнил правила и всегда следовал им. Одно из них гласило: всегда иди вперед и никогда не оборачивайся. Тот, кто посмеет обернуться, тотчас превратится в камень.

* * *

1 мая 2015 года

Бывшая Украина

Одесса, ул. Маразлиевская

Румынская зона оккупации

Бывший старший лейтенант разведроты морской пехоты Черноморского флота ВМФ СССР

Ажудан третьей роты второго парашютно-десантного полка Иностранного Легиона

Иван Моро, он же Иван Кондрахин

Конец света сейчас, а не Первомай!

Андрей Круз

От автора — всем украинцам, а возможно, и не только украинцам, которые будут это читать.

Как такое могло получиться? Да просто! Если все время тянуть на себя, да каждый и будет тянуть на себя, и получается, что в разные стороны, — оно и того… порваться может. И если говорить: «Мы такие разные, зачем мучить друг друга», — может получиться так, что мучить будут уже другие люди. Без разбора на правых и виноватых.

Если не хотите, чтобы описанное произошло, задумайтесь над тем, что вы делаете. То, что кажется вам важным сейчас, например, кто будет володеть и княжить в Киеве, Ю или Я, — детские забавы по сравнению с тем, что может произойти потом.

Кстати, да, о чем это я? Какая румынская зона оккупации? Что за фашистские выходки?! Не румынская зона оккупации — а зона ответственности румынского миротворческого контингента сил оперативного развертывания Евросоюза, введенная в страну с целью недопущения дальнейшего обострения ситуации и прекращения боевых действий. А также — раздачи гуманитарной помощи. Все честь по чести: из Киева за помощью обратились, в Брюсселе решение приняли и в Вашингтоне утвердили.

Они остановили свою машину — старенькую, побитую временем и дорогами русскую пятидверную «Ниву» в самом начале улицы Маразлиевской. Улица эта, помимо заковыристого названия, которое под градусом не каждый мог выговорить, имела еще одно неоспоримое достоинство — с одной стороны был парк Шевченко, а с другой стороны — жилые кварталы. Впереди — если дальше проехать — был порт, но дальше проезжать не давали. Порт был стратегическим объектом, и январский подрыв одновременно трех сухогрузов на рейде, румынского, либерийского и из Сьерра-Леоне, кое-чему научил. Теперь рейд перекрывался двумя боновыми заграждениями, на каждом из которых были малые подрывные заряды для борьбы с боевыми пловцами и датчики для их обнаружения. Для приходящих в порт судов оставили лишь малый проход, который также перекрывался подвижным боновым заграждением. Его передвигало судно, чем-то похожее на буксир, но вооруженное двумя пулеметами типа ДШКМ, которые до сих пор производились в Румынии без лицензии, и гранатами. Самыми обычными осколочными гранатами, большой цинк с такими гранатами открывался и ставился на палубу, возле него дежурил вооруженный автоматом матрос. Каждые пять минут этот матрос брал одну гранату, срывал чеку, размахивался изо всей силы и бросал гранату, куда глаза глядят. Это называлось профилактикой против боевых пловцов, в России для таких целей были разработаны более совершенные средства типа гранатомета ДП-64 Непрядва, однако в советское время он был секретным и даже друзьям ни под каким видом не передавался. Поэтому такого гранатомета у них не было, и с боевыми пловцами боролись в основном дедовскими методами. Еще в порту, по слухам, с тех пор на постоянной основе располагалось одно отделение спецназа «маринарки военной», польских боевых пловцов, подготовленных в США, на базе амфибийных сил в Литтл-Крик и неплохо вооруженных. Но это были только слухи, никто их не видел, да и они сами особо не старались показываться на глаза. Бойцы ПДСС — противодиверсионных сил и средств — они шума не любят.

В «Ниве», на переднем стекле которой красовалась большая карточка «PRESS» с печатью комендатуры и подписью помощника командующего южным сектором ответственности по вопросам связей с прессой и PR полковника Педеску, сидели двое. Причем сидели они странно, не так, как это бывает обычно. Обычно, даже если в машине два ряда сидений и едут только два человека, один располагается на сиденье водителя, другой рядом с ним. Тут же сиденье рядом с водителем пустовало, а пассажир сидел на заднем и не очень-то заметно, но постоянно оглядывался по сторонам. Обычно так бывает, когда в машине едет начальник… но тот, кто сидел на заднем сиденье, на начальника не был похож, да и ухайдаканная почти что в хлам «Нива» на шестисотый «Мерседес» не тянула никак.

Тот, кто был за рулем, был постарше — к сорока. Битый жизнью, угрюмый, неулыбчивый мужик среднего роста с большими и сильными руками. Если он и был на кого похож — так это на засиженного зэка, вот только под его кожей не было ни единой чернильной точки. Как и все журналисты, он таскал на себе репортерский бронежилет. Что это такое? Это бронежилет, только с карманами под репортерское оборудование и всякую нужную в работе мелочь. На нем спереди и сзади тоже наклеены (или наживлены на скорую нитку, чтобы раз — и сорвать, как в данном случае) большие таблички с буквами «PRESS», вырезанными из световозвращающей ткани. Бронежилет для репортера в горячей точке обязателен, потому что если в момент ранения репортер будет без бронежилета — страховая компания не выплатит страховки. А страховка немалая — миллион американских долларов, которые еще пять лет назад стоили вдвое больше, чем стоят сейчас. Но все равно — какие-то деньги. Мужик, у которого, кстати, были документы — паспорт, удостоверение репортера, пластиковые карточки, которыми тут разве что замок можно открыть, — на имя гражданина Германии Хуго Пфальца, сидел за рулем последние три часа в этом самом бронежилете. Это было неудобно — в бронежилете крутить баранку, но он ничем этого не показал. Возможно — привык.

Второму на вид не было и тридцати — невысокий, моторный какой-то, улыбчивый, светловолосый. Почему-то те, кто не знал его лично, думали при первой встрече, что перед ними гражданин э-э-э… альтернативной сексуальной ориентации. Хотя они ошибались, и ошибались крепко, человек этот, тоже в репортерском бронежилете и с документами на имя Макса Вобана, тоже немца, был ходок еще тот. Последним ошибся три дня назад в Киеве один итальянский репортер… тоже альтернативный, в общем. Не желая понимать намеков, он направился следом за симпатичным, но каким-то холодным (видимо, все немцы такие) немцем в мужской туалет, видимо, нужду малую справить. Вышел репортер оттуда только через двадцать минут, белый, как мел, и, судя по расплывающимся по его модным джинсам пятнам — нужду он таки справил. Причем как малую, так и большую враз.

Вероятно, все немцы — прирожденные фашисты.

Люди эти приехали в Одессу только вчера, представились репортерами какого-то земельного[35]журнала, зарегистрировались в комендатуре — сейчас это просто, вся информация в Сети, проверяется запросто, получили пропуска «Пресса» и поселились в гостинице. В бывшую «Одессу» их, конечно же, не пустили, там теперь штаб миротворческого контингента, на охраняемой территории, поселились в бывшем «Спартаке» на Дерибасовской, там восстановительные работы уже завершились. Под вечер они, нарушая правила поведения репортеров, в одиночку, а не журналистским пулом в сопровождении немного пошлялись по городу, поснимали. Посмотрели на то, что осталось от Думской площади — там шли тяжелые уличные бои, от Театра оперы и балета, который до сих пор был выжжен дотла изнутри: там оборонялись три дня, по зданию били Шмелями[36], и жирный пепел был заметен до сих пор. У старшего сжались до белых костяшек кулаки, когда он увидел руины ДК моряков, ведь он, пусть и молоденьким лейтенантом, но застал те времена, когда еще не пролегали по единой и сильной стране опоясанные проволокой границы, когда еще не смотрели друг на друга жерла танковых пушек, на электроспуске которых держали пальцы люди, говорящие на одном языке. Когда понятие «оккупационная администрация» относилось к сорок третьему году, но никак не к настоящему времени. Когда в Театре оперы и балета давали Мусоргского, а не соло на пулемете «Утес». Наконец, когда по Приморскому бульвару Одессы прогуливались люди, а не ездили патрули сил стабилизации, стараясь не попасть колесами в воронку от снаряда.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?