Он попытался думать о чем-то другом и тут же вспомнил, как им с Кейт пришлось ждать, пока Нат и Этан возятся с обыском. После того как они зашли в ресторан и он извинился перед Сюзи Маккой, его быстренько стряхнули с небес на землю.

Вряд ли кто-то обрадуется, когда все его веши перетряхивают и переворачивают по несколько раз на дню. Попробуй потом что-нибудь отыщи! Старательные сыщики не оставляли без внимания ни единую мелочь. Джеду оставалось скрипеть зубами от злости.

Ну вот, нашел о чем думать, чтобы поскорее заснуть… Пожалуй, лучше уж продолжать мечтать о Кейт — по крайней мере это не так противно.

И он стал представлять себе в подробностях, как она лежит в эту минуту в соседней комнате. Не прошло и десяти минут, как ему окончательно изменила выдержка.

— Кейт! Вы спите?

Она пошевелилась.

— Нет.

— А вы любите спать на боку или на спине?

Молчание. Оно тянулось бесконечно долго. Но вот она хихикнула и недоуменно спросила:

— А какая вам разница?

— Просто интересно.

— Вы что, Боба тоже спрашивали?

— Ни за что! — рассмеялся он. — Я просто лежал здесь и молился, чтобы он не вообразил, будто вернулся к себе на флот. — Джед помолчал и добавил:

— Но я все же спросил, голубой он или нет. Представляете, что было потом?

Ей стоило большого труда не расхохотаться.

— Бомон, вы же падали с ног от усталости!

— Ну да. Мне просто… — Что? Беспокойно? Но если он признается Кейт в своем беспокойстве, она тут же отнесет это на счет возбуждения. И будет недалека от истины. — Когда я только приехал в Калифорнию, то остановился у своего брата, Тома. У него тогда ночевали четыре или пять человек. Не знаю, то ли им не захотелось тащиться среди ночи домой или у них вообще не было дома, — Тому было все равно. Но мне приходилось ложиться пораньше, чтобы занять диван — иначе я спал бы на полу. У его друзей язык был подвешен что надо, и они могли болтать до самого утра.

— Том — это тот, который умер от СПИДа?

Это мигом охладило его.

— Вы ведь сами все знаете, верно? — Ему все еще было больно при мысли о том, что его брат умер. Ранила не сама смерть — Том болел уже давно, и за эти годы Джед успел свыкнуться с мыслью о неизбежной потере. Но Джед не появлялся у Тома целых два месяца перед тем, как брата не стало. Он, видите ли, тревожился о своей репутации и старался держаться подальше.

Вряд ли его жизнь можно было назвать образцовой, но этот момент Джед до сих пор считал самым позорным.

— Наверное, вам было очень нелегко, — мягко заметила Кейт.

Он издал какой-то невнятный сонный звук, который можно было истолковать как согласие.

— Спокойной ночи, Джед, — прошептала она, немного помолчав.

Несмотря ни на что, он не удержался от улыбки:

— Это Дэвид вам сказал, да?

— Он позвонил и спросил Джеда Бомона. Мне всегда казалось, что Джерико не может быть настоящим именем. Но до сих пор я не знала, что вы Джед.

Вообще-то Джед предпочитал не обсуждать собственное имя с посторонними, но лучше уж говорить об именах, чем о Томе.

— Когда я снялся в своем первом фильме, то получил право стать членом актерского профсоюза, — сказал он. — И вы представляете, у них, оказывается, такое правило: в организации не должно быть тезок. К примеру, Майклу Джи Фоксу необходимо хотя бы вставить в свое имя эту букву «джи», если в профсоюзе уже имеется какой-то Майкл Фокс! И когда пришел я, то там уже имелся Джед Бомон. Я хотел было взять свое полное имя, но мой агент встал на дыбы. Тогда Том подсказал мне Джерико, и так оно и осталось.

— А откуда взялся Джед? — поинтересовалась Кейт.

Ее голос звучал сонно и спокойно. Джед зажмурился и представил, что она лежит не в своей, а в его кровати. Вот она свернулась у него под боком, вся такая теплая, податливая, и он…

— Джедидия?

— А вот и нет: Джеддо!

Она рассмеялась.

— Слушайте, я не шучу и не понимаю, что здесь смешного! — Впрочем, он и сам невольно хмыкнул. — Мой папа настоял на этом старинном фамильном имени. Я понимаю, когда люди стараются сохранить старинные имена, если у них такие фамилии, как Вашингтон или Вандербильт. Но если ты ведешь свой род от разбойников и контрабандистов, иногда не мешает придумать что-нибудь новенькое!

Воркующий смех Кейт словно обволакивал его в темноте. И Джеду нравилось это чувство. Ему нравилось хоть ненадолго оказаться с ней заодно, а не по разные стороны баррикад. Ему приятно было смаковать мысли о том, что чем дольше он будет ее развлекать, тем скорее получит приглашение к ней в постель.

— По-моему, звучит великолепно, — сказала она. — Джеддо Бомон.

— Обещаете, что не проболтаетесь?

— Обещаю, Джеддо! — Она фыркнула и добавила:

— Спокойной ночи!

— То есть как это так — «спокойной ночи»? Теперь вы тоже должны поведать мне свою самую страшную тайну!

— При крещении мне дали имя… — Кейт выдержала драматическую паузу. — Мери Катарина! — И она снова рассмеялась.

— Так нечестно!

Кейт замерла во тьме, суеверно скрестив пальцы, и попыталась солгать, чтобы уйти от ответа:

— Я уже засыпаю.

— У каждого есть какая-то тайна.

На самом деле у нее было великое множество тайн. Она уже давно потеряла им счет. Она держала в тайне от своей семьи, что снималась в той любовной сцене в «Смерти в ночи». И никому никогда не рассказывала о том, что случилось в восьмом классе, на вечеринке у Нэнси Брейкер, — даже Маку, своему младшему брату.

Немало тайн она хранила и от Виктора. И самой значительной среди них был тот факт, что она сама написала сценарий для этого фильма. Что уж говорить о некоторых подробностях того жуткого, безобразного месяца, перед тем как она подала на развод, попытавшись жить по его правилам и играть в его игры.

А вот теперь у нее появились тайны и от Джерико. И она ни за что не станет ими делиться. Никогда в жизни она не признается, что лишилась сна от одной только мысли, что целую ночь проведет наедине с ним в трейлере. Как не признается в том, что постоянно ловит себя на желании назвать его не Джерико, а Ларами. И уж тем более не стоит признаваться, что каждую ночь она мечтает о том, чтобы с ней рядом лежал Ларами.

— О'кей, — прошептала она. — О'кей. Как насчет вот этого… Когда мне было десять лет, я поехала в скаутский лагерь, и меня обвинили в краже браслета у другой девочки только потому, что видели, как я гуляла возле ее палатки за день до пропажи. Я никому не рассказывала об этом — ни родителям, ни братьям.