– Нет, это все-таки не то. Нельзя поддаваться низменным движениям души.

– А что „то“?

Действительно: а что „то“? Я не знаю.

– Тогда надо хоть уберечь эти мечтательные глазки от потных Гарриных объятий… – Дубль задумчиво покусал губу и толкнул меня под дерево. (Опять проявил инициативу.) – Гарри Харитонович, можно вас на пару конфиденциальных слов?

Хилобок и девушка оглянулись.

– А, Валентин Васильевич! Пожалуйста… Танечка, я вас догоню. – Доцент повернул к дублю.

„Ага!“ – Я понял его замысел и мелкими перебежками стал пробираться в тени деревьев. Все получилось удачно. Танечка дошла до развилки аллей, остановилась, оглянулась и увидела того самого человека, который минуту назад отозвал ее кавалера.

– Таня, – сказал я, – Гарри Харитонович просил передать свои извинения, сожаления и прочее. Он не вернется. Дело в том, что приехала его жена и… Куда же вы? Я вас провожу!

Но Танечка уже мчалась, закрыв лицо руками, прямо к троллейбусной остановке.

Я направился домой. Через несколько минут вернулся двойник.

– Подожди, – сказал я, прежде чем он открыл рот. – Ты объяснил Гарри, что Таня невеста твоего знакомого, мастера спорта по боксу?

– И по самбо. А ты ей – насчет жены?

– Точно. Хоть какое-то полезное применение открытию нашли…

Мы разделись, помылись, начали располагаться ко сну. Я постелил себе на тахте, он – на раскладушке.

– Кстати, о Хилобоке. – Дубль сел на раскладушку. – Что же ты молчишь, что на ближайшем ученом совете будет обсуждение нашей поисковой темы? Если бы Гарри мне любезно не напомнил, я пребывал бы в неведении. „Пора, пора, Валентин Васильевич, а то ведь уже полгода работаете, а до сих пор не обсуждали. Конечно, свободный поиск вещь хорошая, но заявки на оборудование и материалы подаете, а мне вон из бухгалтерии все звонят, интересуются, по какой теме списывать. И разговоры в институте, что Кривошеин занимается чем хочет, а другим хоздоговора и заказы выполнять… Я, конечно, понимаю, что для диссертации вам надо, но необходимо вашу тему оформить, внести в общий план…“ Сразу, шельмец, о делах вспомнил, когда я ему про мастера спорта объяснил.

– Хилобока послушать, так вся наука делается для того, чтобы не огорчать бухгалтерию…

Я объяснил дублю, в чем дело. Когда из машины повалили невразумительные числа, я от полного отчаяния позвонил Азарову, что хотел бы с ним посоветоваться. Аркадию Аркадьевичу, как всегда, было некогда, и он сказал, что лучше обсудить тему на ученом совете; он попросит Хилобока организовать обсуждение.

– Тем временем из яичка, которое хорошо было бы к красну дню, вылупился интересный результат, – заключил дубль. – Так доложим? На предмет написания кандидатской диссертации. Вон и Хилобок понимает, что надо…

– И на защите я буду демонстрировать тебя, да?

– Кто кого будет демонстрировать – это вопрос второй, – уклончиво ответил он. – Но вообще говоря… нельзя! – Он помотал головой. – Ну нельзя и нельзя!

– Верно, нельзя, – уныло согласился я. – И авторское свидетельство заявить нельзя. И Нобелевскую премию получить нельзя… Выходит, я от этого дела пока имею одни убытки?

– Да отдам я тебе эти деньги, отдам… у, сквалыга! Слушай… а на что тебе Нобелевская премия? – Дубль сощурил глаза. – Если „машина-матка“ запросто воспроизводит человека, то денежные знаки…

– …ей сделать проще простого! С естественной сеткой, с водяными картинками… нет, а что же?!

– Купим в кооперативах по трехкомнатной квартире. – Дубль мечтательно откинулся к стене.

– По „Волге“…

– По две дачи: в Крыму для отдыха и на Рижском взморье для респектабельности.

– Изготовим еще несколько самих себя. Один работает, чтобы не волновать общественность…

– …а остальные тунеядствуют в свое удовольствие…

– …И с гарантированным алиби. А что?

Мы замолчали и посмотрели друг на друга с отвращением.

– Боже, какие мы унылые мелкачи! – Я взялся за голову. – Огромное открытие примеряем черт знает к чему: к диссертации, к премии, к дачам, к мордобою с гарантированным алиби… Ведь это же Способ Синтеза Человека! А мы…

– Ничего, бывает. Мелкие мысли возникают у каждого человека и всегда. Важно не дать им превратиться в мелкие поступки.

– Собственно, пока я вижу только одно полезное применение открытия: со стороны в себе замечаешь то, что легче видеть у других, – свои недостатки.

– Да, но стоит ли из-за этого удваивать население Земли?

Мы сидели в трусах друг против друга. Я отражался в дубле, как в зеркале.

– Ладно. Давай по существу: чего мы хотим?

– И что мы можем?

– И что мы смыслим в этом деле?

– Начнем с того, что к этому шло. Идеи Сеченова, Павлова, Винера, Эшби сходятся из разных точек к одному: мозг – это машина. Опыты Петруччо по управлению развитием человеческого зародыша – еще один толчок. Стремление ко все большей сложности и универсальности систем в технике – одни замыслы микроэлектронщиков создать машины, равные по сложности мозгу, чего стоят!

– То есть наше открытие – не случайность. Оно подготовлено всем развитием идей и технических средств в науке. Не так, так иначе, не сейчас, так через годы или десятилетия, не мы, так другие пришли бы к нему. Следовательно, вопрос сводится вот к чему…

– …что мы можем и должны сделать за тот срок – может, это год, может, десятки лет, никто не знает, но лучше ориентироваться на меньший срок, – на который мы опередили других?

– Да.

– Как обычно бывает? – Дубль подпер рукой щеку. – Есть у инженера задел или просто желание сотворить что-то понетленнее. Он ищет заказчика. Или заказчик ищет его, в зависимости от того, кому больше нужно. Заказчик выставляет техническое задание: „Примените ваши идеи и ваши знания для создания такого-то устройства или такой-то технологии. Устройство должно иметь такие-то параметры, выдерживать такие-то испытания… технология должна обеспечивать выход годных изделий не ниже стольких-то процентов. Сумма такая-то, срок работы такой-то. Санкции в установленном порядке“. Подписывается хоздоговор – и действуй… И у нас есть задел, есть желание развивать его дальше. Но если сейчас придет заказчик с толстой мошной и скажет: „Вот деньги, отработайте ваш способ для надежного массового дублирования людей – и не ваше дело, зачем мне это надо“, – договор не состоится, верно?

– Ну, об этом еще рано говорить. Способ не исследован, не отработан – какая от него может быть продукция! Может, и ты через пару месяцев рассыплешься, кто знает…

– Не рассыплюсь. На это лучше не рассчитывай. Не дождешься.

– Да мне-то что? Живи, разве я против?

– Спасибо! Ну и хам же ты – сил нет! Просто дремучий хам! Так бы и врезал.