Возвращаюсь к ним. Мика трёт уставшие глаза. Аня протягивает мне трубку.

— Нашла что-то? — не спешу принимать звонок от неизвестного номера, с надеждой смотрю на Микаэллу.

— Угу. Вся прелесть сети как раз в том, что следы остаются практически всегда, если только не работают прям очень крутые спецы, которые знают, как это всё вычищается. Нам повезло. Не твой случай. Кино скачала. Айпишник динамичный, но комп найти всё равно можно. По радиусу будет разброс, но мы же примерно понимаем, что ищем? — мы дружно киваем ей в ответ. — Тогда не будет проблем. Сейчас передохну немного и займусь. А файл уже завтра будем разбирать.

— Спасибо, — улыбаюсь ей. Мика улыбается в ответ.

У меня снова звонит телефон. Все девчонки замерли в ожидании, когда же я возьму трубку.

— Слушаю, — присаживаюсь на самый край табуретки.

— Привет, девушка, спасшая розу от возможной гибели в мусорном баке, — с нотками лёгкого заигрывания мурлыкает Кис-кис.

Услышала голос и сразу узнала.

— Спустись, пожалуйста. Тут ещё один цветок умирает без твоего внимания.

— Откуда у тебя мой номер и тем более адрес?! — раздражаюсь на настойчивого парня.

Девчонки начинают сопеть с ещё большим любопытством.

— Спустишься, расскажу.

— Кис, я тебе уже всё сказала! — собираюсь прекратить эту бессмысленную беседу.

— Ясь, это правда очень важно. Насчёт тебя, Гордея и вашей ситуации. Пожалуйста, — и больше никакого заигрывания в голосе. Зато тонна неподдельной нервозности.

— Сейчас.

— Что случилось? — нахмурившись, спрашивает Анюта.

— Спущусь. Надо с Саркисом поговорить. Подождёте?

— А что за Саркис? — продолжается допрос.

— Парень из клуба Гордея. Вернусь, расскажу.

Убегаю в комнату. Меняю домашние шорты на первые попавшиеся джинсы, накидываю ветровку и, смяв задники, всовываю ноги в старенькие любимые кеды, которые давно уже пригодны только для того, чтобы выскочить в них в подъезд.

Скользя ладонью по гладким перилам, торопливо преодолеваю лестничные пролёты. Выхожу из подъезда. Втягиваю ноздрями вкусный майский воздух. Медленно выдыхаю, восстанавливая дыхание.

Мотоцикл Киса стоит в тени раскидистого дерева. Замечаю его благодаря светоотражающим деталям на куртке парня. Он отталкивается от байка и сам идёт ко мне.

Закутавшись в ветровку и сложив руки на груди, смотрю на растрёпанную тёмную шевелюру и несвойственный ему беспокойный взгляд.

Саркис молча протягивает завёрнутые в гладкие листья ландыши, немного потрёпанные в дороге.

— Присядем? — кивает на скамейку.

— Да, пойдём, — чувствуя передающееся мне от него волнение, прохожу к скамейке.

Кис ловит меня за локоть, пока не села. Снимает с себя куртку, стелет на доски и только после отпускает.

Не ожидая от него такой заботливой галантности, аккуратно присаживаюсь, перебирая пальцами маленькие нежные цветочки с ароматом весны.

— Ясь, я приехал к тебе, потому что Гордей на лютом взводе сейчас. Он не станет меня слушать. Толмачёв и Шолохов в два голоса сказали, что на городской заезд меня не поставят, а мне пиздец как туда надо! Мне очень нужно, чтобы хоть кто-то мне поверил. Ты же умная девочка. И в принципе девочка. У вас там интуиция и всё такое. Посмотри на меня. Я похож на полного идиота?

— Не похож. Но я пока всё равно ничего не понимаю, Кис.

Саркис встаёт и делает несколько нервных шагов в одну сторону, затем в другую. Достаёт сигареты. Прикуривает одну и прячет её в ладони, чтобы дым не попадал на меня. Выдыхает в сторону. Проводит пятернёй по тёмным волосам, наводя на голове ещё больший хаос.

— Они думают, что я предатель. Бля… Да Гордый столько для меня сделал. Если бы не он, я бы мать уже похоронил! Да, мне постоянно нужны бабки. Я тяну её как могу. Не получается отпустить. Но это, сука, не значит, что я готов ради них на такое! — подскакивает он и снова делает несколько нервных шагов, разворачивается на пятках, выбрасывает недокуренную сигарету и садится рядом со мной.

— Яся, я клянусь тебе. Всеми днями, что осталось прожить моей матери, я не подставлял Гордея и не причастен к том, что между вами произошло. Да я даже не знал ни хрена! Я, как все, видел, что он бухой уехал. Всё! Откуда у меня наркота? А, ну да… — сжимает зубы, упирается локтями в колени и запускает обе пятерни в волосы. — От матери. Я же всё время между домом и больницей. Они складывают. Я бы тоже так сложил. Но я ничего ему не подсыпал. Не знаю, как доказать. Есть догадка, кто это сделал. Но, блядь! Они же уже всё решили, хоть ещё и не озвучили официально. И очевидный мотив только у меня.

У вечно дерзкого, всегда улыбающегося, нагловатого парня дрожат пальцы. Он ломает ими очередную сигарету. Сплёвывает между широко разведённых коленей.

— Кис, — осторожно касаюсь его плеча.

У них у всех что-то складывается. У меня пока нет.

— Кис, что за наркота? Я правда не знаю. Мы с Гордеем не говорили с тех пор, как расстались. И больше никто мне ничего не говорил.

— Он за тебя, наверное, боится. У него серьёзные траблы с отцом, насколько я понимаю, — убито отвечает Саркис. — В ту ночь, когда мы сезон толпой отмечали, Гордый ушёл с тёлкой не сам. Точнее, своими ногами, но мозгами он уже был в другой реальности. Ему что-то адское сыпанули в бухло, и его унесло, как его байк, за три секунды. Никто ничего не понял. Я тренера вообще первый раз таким видел, как и другие пацаны, кто одновременно со мной в клуб пришёл. Потом его бомбило. Помнишь, я говорил? Я узнал, что вы расстались. Тренерский состав весь на взводе. Пацаны по кускам услышанного стали собирать относительно понятную картину. Мы только с Гордым проговорили о том, что он выставит меня на городской заезд, потому что мне очень нужны деньги. И со спонсорами обещал поговорить, чтобы лекарства купить. Теперь выясняется, что парни вели своё расследование внутри команды и я крайний. Вот скажи, что там говорит твоя интуиция на этот счет, м? Ясь?

Кис-кис встаёт со скамейки и присаживается передо мной на корточки. Заглядывает в глаза грустным кошачьим взглядом. Своими тёплыми ладонями накрывает мои. Плавно выпутываю руки, но Саркис снова их ловит, сжимает крепче и всем своим видом показывает, что ждёт ответа. А я сижу, глядя сквозь него, и перевариваю