Иви попыталась собраться с мыслями.

Октавий, отец бабушки Сильвии, оказался Живокостью, членом «Панихиды»…

Поможет ли это им спасти родителей?

В дом бабушки Сильвии вломился гигантский говорящий волк…

Значит, он тоже работает на «Панихиду». Интересно, может быть, он за ними следит?

Вэлиан что-то делал в особняке. Что-то, о чем они не знают…

Иви никак не могла его раскусить: то он их спасает, то бросает на произвол судьбы. И все время куда-то исчезает. Похоже, это ему удается лучше всего.

Перед ее мысленным взором появился будильник с черными стрелками, неумолимо отсчитывающими минуты. Иви точно знала только одно: времени осталось мало.

В этот час в таверне «Лунный кочан» было гораздо тише, чем во время завтрака. В зале пахло моющей жидкостью с лимонной отдушкой и чаем. Прислуга мыла пол и протирала столы.

Иви без сил упала на стул за столиком в дальнем углу. Себ и Вэлиан сели напротив, и к ним подошел хозяин таверны мистер Литлфэр.

– Что я могу вам предложить? – бодрым голосом спросил он. – По-моему, для начала вам не помешают прохладительные напитки.

Иви хотела заказать «Пунш-Сто», но потом все-таки выбрала минеральную воду. Себ попросил колу, а Вэлиан – какой-то напиток со странным названием «Жук со сливками».

Когда хозяин отошел, Иви сложила руки и наклонилась вперед.

– Можно мы с братом посекретничаем? – спросила она у Вэлиана.

– Да, – с готовностью подхватил Себ. – Иди приставай еще к кому-нибудь.

К удивлению Иви, Вэлиан тут же оставил их наедине. Как только он ушел, она сказала Себу:

– Я ему не доверяю. Ему что-то нужно было в особняке – я это чувствую.

Себ смотрел Вэлиану вслед.

– Ну почему Этель выбрала нам в провожатые именно его? Мы же ничего о нем не знаем. Где его дом, где его семья? Похоже, друзей у него нет, а это о многом говорит.

Иви кивнула, хотя и сомневалась, что им удастся ускользнуть от Вэлиана в Лундиноре. Она вернулась мыслями к особняку.

– То, что мы узнали об Октавии Ренче… – прошептала она. – Конечно же, это просто ужасно, но как, по-твоему – это поможет нам спасти маму и папу?

Себ нахмурился.

– Может, бабушка у него что-нибудь стащила?.. И теперь он хочет это вернуть?

Иви затрясла головой.

– Он не может ничего хотеть. Его вообще уже нет в живых. Двенадцатая ночь была больше сорока лет назад. – Она подумала и спросила: – А у тебя с собой та газета?

Себ сунул руку в карман.

– Да… – Казалось, он удивлен, что она и в самом деле до сих пор у него.

Иви разложила газету на столе, Себ поднялся и пересел к сестре, чтобы читать вместе:

«Кто бы ни победил на грядущих выборах квартирмейстера, перед ним встанет сложнейшая задача. За последние полгода 97 % нападений на необычных граждан на ярмарках было совершено членами сообщества Мертвых. Половина из них приходится на долю селки[3], а остальные примерно поровну на упырей и призраков. В каждом случае на месте преступления была обнаружена гнутая монетка Гильдии Падших. Многие выдвигают предположение о сотрудничестве Мертвых с Гильдией Падших, аргументируя это тем, что Гильдия Падших предлагает значительную плату за услуги членов сообщества Мертвых. Независимо от того, что стоит за их союзом, это лишь способствует возникновению новых слухов о восстании Мертвых. В настоящее время задержано только трое из сообщества Мертвых. Подземная стража заявляет, что свидетелей мало и они неохотно дают показания.

Манифест Октавия Ренча предусматривает более суровые наказания для всех категорий преступников из сообщества Мертвых. Сегодня, в частности, он заявил: «Мы будем истреблять злоумышленников всеми доступными способами. Члены сообщества Мертвых, не соблюдающие наше законодательство, будут уничтожены».

Действующий квартирмейстер Лундинора, мистер Панч, сказал: «Да, в Лундиноре еще вершится зло, но бороться с ним необходимо не нагнетая страх, а укрепляя наше общество и совместно работая во имя улучшения жизни в Подземелье. Наши древние традиции основаны на сотрудничестве и доверии, и, если мы будем следовать им, мы все преодолеем».

Пока с небольшим перевесом лидирует Ренч, но в течение дня все может измениться».

Иви перевела дыхание.

– Дочитал?

– Подожди, я не такой шустрый, как ты, – пробормотал Себ, продолжая читать низ колонки.

Мистер Литлфэр положил на стол две пары очков, и они тут же превратились в бокалы. В один он налил воду, в другой – колу и направился к следующему столику. Себ оторвался от газеты.

– Спасибо. – Он схватил бокал и сделал большой глоток. – Не понимаю. Октавий Ренч шел на выборы, чтобы бороться с «Панихидой», а сам был одним из них. А что это за ерунда про разные категории преступников в сообществе Мертвых?

Иви вспомнила портрет Октавия в его кабинете. Она и представить себе не могла, как будет рассказывать бабушке о том, что ее отец причастен к похищению детей и виновен в гибели невинных людей. Это разобьет ей сердце. Даже Иви было стыдно, а ведь она не считала Октавия членом своей семьи.

– А может, его просто ослепила власть? – Иви вспомнила, как Этель рассказывала о членах «Панихиды»: скрытных, расчетливых и безжалостных. Похоже, они словно спрут проникли во все уголки Лундинора. Они всех одурачили.

– Как ты думаешь, это имеет отношение к бабушкиному побегу из Лундинора в Двенадцатую ночь? – спросил Себ. – Может, она узнала, что Октавий – член «Панихиды», ужаснулась и сбежала?

Иви подняла свой бокал.

– Не слишком похоже на нашу бабушку. – Бабушка Сильвия, которую она знала, никогда бы не сбежала. Наоборот, она учила Иви не уходить от проблем.

– Наверное, мы что-то упустили.

Иви задумчиво обвела глазами обеденный зал. Она увидела Вайолет Айлет: та уплетала кусок торта, покрытый оранжевым светящимся кремом. В центре зала Иви заметила несколько высоких мужчин и женщин. Дамы были в длинных платьях из тафты, а кавалеры в брюках или длинных, до самого пола, накидках. Они плавно скользили над полом, словно катились на колесиках…

– Себ… – шепнула Иви, чувствуя смутное беспокойство. – Взгляни-ка… Мне только кажется, или с ними все-таки что-то не так…

Она не договорила. Перед тем как сесть за стол, странные гости сняли верхнюю одежду и шляпы. Когда одна из дам приподняла подол, Иви увидела, что между юбкой и полом ничего нет.