В два часа ночи ровно я выбираюсь из-под покрывала, поправляю абаю, накидываю на голову шелу. Вытаскиваю из-под кровати собранный рюкзак, в который сложила только самое необходимое: немного одежды и много украшений, которые обеспечат меня на первое время. Хотя я верю Малоуну и уверена, что он сделает все, чтобы я ни в чем не нуждалась. Забрать из папиного кабинета свой паспорт было сложнее всего, но меня спасло то, что Карам расцарапал себе колено на детской площадке и требовал папу для утешения.

Последний раз окинув взглядом комнату, которую я, возможно, больше никогда не увижу, оставляю на прикроватном столике письмо для родителей и выхожу на балкон. Сердце заходится от тоски и боли. Не так я хотела влюбиться. Никогда, даже в самом страшном сне не могла представить, что на моем пути к счастью встанет самый любимый в мире человек – мой папа. Моя опора, сила и безопасность. Я боготворила его, слушалась, была идеальной дочкой Заида Аль Мансури. Я молюсь Всевышнему, чтобы папа нашел в себе силы простить меня и принять вместе с моим будущим мужем. Потому что я не представляю себе жизни ни без одного, ни без другого.

Перегибаюсь через перила балкона, чтобы осмотреть территорию. Странно, но я все еще слышу голоса охранников. Похоже, папа заставил их дежурить всю ночь без перерыва. Неужели он не доверяет мне? «Хотя, – со вздохом думаю я, – это ожидаемо и заслуженно». Но мы же с ним прекрасно понимаем, приди я к нему за советом, уже стала бы женой Мустафы.

Высматриваю охранников и, когда они удаляются за угол дома, перебрасываю ноги через балюстраду. Вцепившись в нее, медленно спускаюсь на беседку. У меня всего лишь минут десять, максимум пятнадцать на то, чтобы добежать до воды и там встретиться с Малом. Не уверена, что он ждет меня, но я ему верю.

Спуск по беседке – это, наверное, самое экстремальное событие в моей жизни. Если двигаться слишком энергично, она немного скрипит. Спальня родителей не так далеко от моей, чтобы они не услышали, а прямо под моей комнатой находится комната брата. Не могу сказать, что Сабит спит слишком чутко, но он ложится довольно поздно, зачастую засиживаясь на балконе, так что риск быть пойманной все равно есть. Зачем вообще отец забрал его из Абу-Даби? Все равно брат через два дня возвращается назад. Наверное, чтобы показать всем членам семьи, что бывает с непокорными детьми. Мне кажется, мой никах – лишь повод собрать снова всех вместе. Слава Аллаху, Омар не приехал, тогда бы здесь было вдвое больше охраны, потому что у моего брата, кажется, паранойя.

Когда мои трясущиеся ноги достигают земли, я судорожно выдыхаю. Голова раскалывается от пролитых слез и напряжения, но медлить нельзя ни секунды, через пару минут на этом самом месте будет охрана.

Скрываясь в тени дома, я бегу к пляжу. Ныряю под раскидистые цветочные кусты и зажимаю рот ладонью, чтобы громко не дышать, потому что охранники внезапно выходят на пляж и осматривают все вокруг. Я чувствую, как по руке ползет что-то, и от ужаса у меня сковывает горло. Разбушевавшаяся фантазия рисует огромного, мохнатого паука, который сейчас меня укусит, и тело начинает трясти, в горле клокочет паника. Еще секунда – и я выдам себя, но этого времени хватает охранникам, чтобы покинуть пляж, и я наконец стряхиваю существо, которое ползло по мне.

Пока я приближаюсь к воде, снова прижимаясь к ограждению, отделяющему нашу территорию от остального мира, тело покрывается холодным липким потом, а в горле застревает крик. Я напугана, просто в панике, в шоке. Не знаю, как переживу все это. Мне кажется, что я вот-вот умру.

У самой кромки воды я улавливаю взглядом отделившуюся от стены тень и уже открываю рот, но вскрикнуть не успеваю, как тень бросается ко мне и зажимает мой рот ладонью. В ноздри проникает до боли знакомый запах, и колотящееся сердце немного успокаивается.

– Тише, моя принцесса, – шепчет Мал мне на ухо. – Это всего лишь я. Могу убрать руку?

Я киваю, Малоун наконец опускает ладонь и, развернув меня лицом к себе, крепко обнимает.

– Придется немного намокнуть. – Я снова киваю. – Идем.

Мал забирает у меня рюкзак, забрасывает его себе на плечо и ведет нас в воду. Я знаю, что немного дальше от берега сплошной забор превращается в ограждение из обычной сетки, но она тянется высоко, так что перепрыгнуть или переплыть ее невозможно. Мал доводит нас до этой сетки, а потом раздвигает ее в стороны, и я вижу там брешь.

– Вперед, Амира, – кивает он на это место. – Ныряй! – шепчет резко и утягивает меня под воду.

Мы оказываемся под толщей воды. Я ничего не понимаю и от страха вцепляюсь в Мала крепкой хваткой, а он держит меня за предплечья. Я чувствую, что кислород в легких начинает заканчиваться, а мы все никак не выныриваем. Сминаю футболку Мала сильнее, и он легонько сжимает мои предплечья. Мы умрем? Вот так нелепо, скрываясь от моей семьи?

Когда легкие уже начинают гореть, Мал выныривает на поверхность и тянет меня за собой. Я шумно втягиваю воздух и впиваюсь в Мала взглядом, а он спокойно осматривается по сторонам. Мне кажется, от напряжения черты его лица заострились, каждая линия сейчас жесткая, с четкими гранями.

– Пойдем, – шепчет Мал, глянув на меня.

Он снова раздвигает сетку, и я проскальзываю в узкое отверстие, прижав к себе юбки, чтобы нигде не зацепиться. Выплываю на другой стороне в кромешной темноте. Светом служит только растущая луна, но этого достаточно, чтобы рассмотреть качающуюся на воде лодку, в которой сидит человек.

– Мал, – шепчу испуганно, обернувшись.

– Все хорошо, – он подплывает ко мне. – Это наша.

Малоун помогает мне забраться в лодку. Вещи, надетые на мне, тянут вниз, ткань стала неподъемно тяжелой, но мне все равно удается оказаться внутри. Я не здороваюсь с незнакомцем. Тут же отворачиваюсь и поправляю мокрое гишуа, чтобы закрыть лицо. Малоун устраивается за моей спиной, тоже берет весла и вместе с мужчиной начинает грести. Получается довольно быстро. Конечно, на катере было бы еще быстрее, но звук мотора привлек бы внимание охраны.

Я с тоской смотрю на дом, от которого стремительно удаляюсь, и из глаз начинают течь крупные слезы. Разве это счастье – вот так уйти из семьи? Разве будет оно полноценным? Разве любовь стоит того, что я сейчас делаю? Меня разрывают противоречия и ужас от осознания того, что я больше никогда не увижусь с самыми дорогими мне людьми.

– Мал, – поворачиваюсь к нему лицом. Он поднимает весла и берет меня за руку. Мне кажется, в моем голосе он услышал все, что я хотела передать.

– Ш-ш-ш, девочка, не плачь. Все будет хорошо.

– Что, если я больше никогда их не увижу? – шепчу дрожащим голосом, всхлипывая.

– Увидишь, обязательно увидишь, – он сжимает мои пальцы. – Я тебе обещаю.

– Скоро?

– Скоро, моя принцесса. Дыши, Амира, все будет хорошо, доверься мне.

Я вытаскиваю свои ладони из его и прячу в них лицо, упираясь локтями в колени. Нет, мое счастье не может быть полноценным без моей семьи. Я, наверное, зря согласилась на эту авантюру. Но как я могу сделать выбор между любовью к мужчине и к семье? Это совершенно несоизмеримые понятия. Я даже чувствую эту любовь по-другому.