Двое работали за пультом — первый помощник руководил боем, штурман выполняла его приказы, перебрасывая мощность с одного импеллера на другой, перераспределяя подаваемую на щиты энергию и время от времени приводя в действие маршевый двигатель, когда требовался мощный рывок, чтобы уйти от очередной атаки нахального патрульного суденышка.

Еще один человек расположился за пультом контроля вооружения, в его распоряжении имелось четыре курсовых излучателя, и он лишь ждал подходящего момента, чтобы пустить их в ход, чертыхаясь каждый раз, когда вражеский штурмовик уходил из сектора поражения. Постепенно проклятия становились все изощреннее, а злобы в голосе командора лишь прибавлялось — если ему и удалось несколько раз зацепить удивительно подвижную для своего класса цель, то особого эффекта эти попадания не дали.

И лишь один из присутствующих на мостике, казалось бы, совсем не принимал участия в происходящем. Высокий худой мужчина с длинными, отвислыми усами сидел, вальяжно развалившись, в широком кресле и задумчиво посасывал погасшую трубку. На нем был легкий скафандр, некогда принадлежавший офицеру Флота Федерации, с которого аккуратно отцепили знаки отличия. Скафандр был далеко не новым, местами носил следы починки, но мужчина не желал менять привычное облачение, считая его чем-то вроде талисмана. И не без оснований в Братстве мужчину называли везунчиком — он вышел без единой царапины (в смысле, без малейших повреждений своего корабля) из более чем трех десятков столкновений и в половине случаев — с немалой прибылью. Быть может, своим везением он был обязан тому, что каждый бой рассматривал как забавную логическую задачу, которую надлежало просто решить наиболее быстрым и верным способом. Без лишних эмоций.

Уже минут двадцать, как сложившаяся ситуация перестала его забавлять. Патрульный штурмовик, устаревший и слабо вооруженный, поначалу показавшийся легкой целью, упорно не желал гибнуть. Особой ненависти к этому кораблику и его экипажу Лайон Переш, более известный в Братстве как капитан Хук, не испытывал. Он даже проникся уважением к смельчаку, посмевшему атаковать его «Нарвал». Пираты ценили мужество и безрассудную отвагу среди подобных себе, могли отметить эти достоинства и у противника. Бывали случаи, когда отважному врагу давали возможность покинуть поле боя с честью.

Но уважение ни в коей мере не должно было изменить исход этой конкретной встречи — штурмовику полагалось погибнуть. Просто потому, что его появление здесь сорвало выгодную сделку, и кто-то за это ответит. Капитан Багер ответит деньгами и, вероятно, своим кораблем. Вне всякого сомнения, именно его тупость и легкомыслие повинны в том, что патруль не убрался восвояси… да и вообще в том, что патруль оказался здесь и сейчас. Указания были предельно точные — пройти досмотр в непосредственной близости от Талеры, пройти аккуратно, с соблюдением всех необходимых формальностей. Так нет же…

А патрульный должен заплатить жизнью. Потому что никто не имел права говорить, что сорвал капитану Хуку сделку и при этом остался жив. В прошлом у Лайона Переша были долги подобного рода, были люди, которым удавалось навредить ему и при этом вовремя унести ноги. Переш таких людей не забывал, аккуратно внося их в свой личный черный список, и при случае с ними рассчитывался сполна. Сейчас он намеревался закончить дело быстро…

И пока что выполнить это не удавалось.

Штурмовик, как заговоренный, уходил от его стрелков. Лучших стрелков, которых можно было подобрать среди искателей приключений, нашедших приют в Братстве. Все — с имплантатами. Все — бывшие военные. Эти парни способны были сбить ракету, идущую в противозенитном режиме…

А штурмовик уходил. И мало того, непрерывно огрызался огнем. Переш не сомневался, что турелью управляет стрелок с имплантированным чипом. Не идеально, но неплохо. И энергощиты «Нарвала» наглядно свидетельствовали о том, что стрелок, давивший на гашетки счетверенного излучателя штурмовика, свое дело знает. Капитан Хук готов был признать, что, если бы не модификации «Нарвала», превратившие его, по сути, в летающую крепость, исход поединка мог быть сложно предсказуемым.

Но, рано или поздно, это следовало завершить. Непосредственно перед началом боя штурмовик провел короткий сеанс радиообмена то ли с базой, то ли с иным удаленным объектом. Скорее всего, по тревоге подняты все истребители, которыми располагает Талера. О том, чтобы продолжить операцию по захвату «энергии-33», не стоило и думать, но рассчитаться с патрульной лоханкой было бы очень желательно. Хотя бы для поддержания авторитета.

— Фронтальный щит отключен, — помощник старался говорить спокойно, но видно было, что стоит ему это немалых усилий.

Хук поморщился. Его предыдущий помощник глупо погиб в обычной драке, не рассчитав свои силы и сцепившись с человеком, умеющим быстро выхватывать бластер. Помощник и сам был не дурак пострелять, но его оппонент оказался проворнее. В итоге ему это не помогло, люди Переша выследили и примерно наказали убийцу, но помощника пришлось искать нового. Этот — явно не тянул. Слишком много нервов, слишком суетится там, где требуется только холодный расчет.

«Пожалуй, придется разорвать с ним контракт, — подумал Переш, разглядывая мокрый от пота лоб и мелко подрагивающие пальцы человека, сидящего в соседнем кресле. — Истеричка…»

Тот факт, что термин «разорвать контракт» будет иметь для уже потенциально «бывшего» помощника весьма неприятное, можно сказать, смертельно неприятное значение, Переша нисколько не волновал. Каждый, кто принимает предложение капитана «Нарвала», знает, на что идет. Разумеется, о простых командорах, техниках, десантниках или суперкарго речи нет, но помощнику поневоле становится известно много такого, что Переш не желал сделать Достоянием гласности.

Корабль начал неспешный разворот, уходя из-под обстрела. Один из залпов штурмовика полоснул по броне, оставив глубокую каверну, а к целостности своего любимца капитан Хук относился с трепетом. С куда большим, чем к здоровью экипажа. Словно почувствовав слабину, штурмовик развернулся на 180 градусов и теперь несся прямо на «Нарвал», выплевывая из пусковых аппаратов ракеты. Лицо помощника заметно побелело, он замер с открытым ртом, вместо того чтобы руководить боем. Переш окончательно утвердился в своем решении поискать на это место другого кандидата.

— Крен минус 7, тангаж плюс 12, — приказал он штурману. Взвыли гравикомпенсаторы, принимая на себя дополнительную нагрузку, корабль начал маневр. — Пауль, Кэти, сейчас его корма попадет в ваш сектор обстрела. Еще раз промахнетесь…

Детализировать угрозу не пришлось. Потоки разрядов хлестнули по броне штурмовика, вспарывая ее, словно консервную банку. Даже с весьма солидного расстояния было отчетливо видно, как летят в стороны сорванные куски обшивки.

— Отлично! — похвалил стрелков Переш. — А теперь…

— Ра… — помощник икнул, — …кетная атака!

Его дрожащие пальцы тыкали в сенсор, отвечающий за запуск ловушек, и никак не могли в него попасть. А когда пусковые установки все же выбросили серию имитаторов, Переш уже знал — поздно. Слишком близко подобрались ракеты, их тупая электронная начинка просто не успеет переориентироваться на ложные цели.