— Ты, наверное, вообще не увлекаешься кино! — разочарованно крикнул молодой человек. — Хант известнейший режиссер. Он снял около десяти удачных работ. Сейчас вот только что вернулся из Тибета! Мы делаем на этом материале убойный фильм. Он должен потрясти всю Америку, а то и весь мир! — Энтони сел на любимого конька. Он яростно жестикулировал, орал изо всех сил, его невозможно было остановить, даже создавалось такое ощущение, будто бы он разговаривал сам с собой. — Хант там… — он сделал неопределенный взмах головой, — кое-что обнаружил из ряда вон, и самое главное, отыскал настоящий «бриллиант»…

— Настоящий? — Слово «бриллиант» наконец вызвало ее интерес.

Анна еще заказала себе «Маргариту».

— Бесспорно! Этот бриллиант — миссис Льюис, — пояснил Энтони. — Ты даже не представляешь, насколько она красива! — Он даже глаза закатил, подобным образом выражая свое восхищение, и восторженно продолжал: — Представляешь, она прожила в тибетском монастыре целый год…

Но Анна больше его не слышала. В этот момент она словно оглохла. Музыка прекратила греметь. Люди, окружавшие их, куда-то исчезли.

Анна осталась наедине сама с собой.

Ее что-то вдруг заклинило. Сердце защемило. В висках запульсировала грешная кровь. Откуда ни возьмись, возникла неопределенная тревога. С каждой секундой она все нарастала и нарастала, и вдруг Анну прорвало.

— Скажи, а ты можешь меня познакомить с этой миссис Льюис? — неожиданно выдала она.

— Разумеется. Только тебе зачем? — Энтони не понимал, что происходит с Анной. В один миг она стала какой-то странной. Во всяком случае, так ему показалось.

— Понимаешь, фамилия моего отца тоже Льюис…

— Хочешь взглянуть на однофамилицу?

— На сестру! — Анна выпила коктейль залпом. — Я чувствую, что эта женщина — моя сестра.

— Что-то я тебя не понимаю, — посмотрел на нее Энтони с подозрением.

Анна явно говорила загадками.

— Это длинная история, я обязательно все расскажу… Но сначала сведи меня с ней, — потребовала Анна.

— Да хоть сейчас. Они на киностудии обсуждают сценарий, — согласился он.

— Поехали! — Анна соскочила с табуретки. — Не будем откладывать.

Николь с Ульрихом сидели в монтажной и с самозабвенным азартом, который может быть только у людей, увлеченных любимым делом, обсуждали новый проект мистера Ханта. Николь даже и представить себе не могла, насколько это ее увлечет. Она, как заправский киношник, предлагала какие-то свои идеи и спорила с Ульрихом, если он не соглашался, аргументированно доказывая свою правоту.

К собственному удивлению, она совершенно естественно, без всякого напряжения держалась перед камерой, рассказывая зрителям о месяцах, проведенных в монастыре, об удивительных порядках, о стойкости духа тибетских монахов. С величайшим уважением и любовью говорила Николь о своих буддийских учителях, о том чуде, которое они совершили, вернув ей красоту и интерес к жизни…

Ульрих Хант наблюдал за Николь и только диву давался ее способностям. В некоторые моменты у него даже закрадывалось подозрение, что она не новичок в кино.

— Николь, ты уверена, что никогда не имела дела с кино? — глядя на нее в упор, спрашивал он.

— Конечно же имела. Когда-то просто обожала ходить в кинотеатры. А еще, когда есть время, смотрю сериалы по телевизору.

— Я серьезно! — чмокнул ее в нос Ульрих.

— И я серьезно, — ответила Николь и улыбнулась.

Они продолжали заниматься делом, когда приоткрылась дверь и в нее просунул голову Энтони.

— Ты что-то забыл? — удивился Ульрих.

Энтони с ними пару часов назад распрощался «до завтра».

— Нет. Тут… — Энтони замялся. — В общем, я привел познакомить с миссис Льюис еще одну миссис Льюис, — выдал он.

— Я смотрю, ты уже готов, — недовольно покачал головой мистер Хант.

— Пока еще нет. Смотрите. — Он распахнул дверь и знаком пригласил войти свою новоиспеченную подружку.

Следом за ним появилась Анна.

— Добрый вечер, — проговорила она с милой улыбкой, глядя попеременно то на Ульриха, то на Николь.

Разумеется, Николь ее узнала сразу. Но не подала виду, хотя сердце у нее стало стучать громче. Самообладание заставляло ее спрятать свои негативные эмоции, которые так и просились наружу. Она изо всех сил сдерживала желание ударить бывшую подругу по щеке и прогнать прочь.

Анна тем временем не отрывала восхищенного взгляда от Николь. Женщина и впрямь оказалась необыкновенной красоты.

— Вы очень красивы, — невольно вырвалось у нее. — Я представляла вас несколько иначе.

— Вы думали, что я инвалид со сломанной челюстью и перекореженным лицом… — Николь поднялась со стула и приблизилась к Анне настолько, что уловила исходящий от нее запах текилы.

Предчувствие.

Анна чего-то испугалась, сама не поняла чего. Что-то в этой красавице было ей знакомо. Только что именно, она никак не могла сообразить.

— Почему вы так решили? — Внутри что-то затрепыхалось. Сердце начало медленно подниматься к горлу.

Ульрих и Энтони смотрели на обеих женщин и ничего не понимали. От Николь исходила какая-то странная, необъяснимая враждебность к незнакомке. От Анны — нетерпение, восхищение и страх одновременно.

— Так как, вы сказали, ваша бывшая фамилия, миссис Энвар? — Николь надоело играть чужую роль.

— Откуда вам известна фамилия моего мужа? — Анна была удивлена от души.

Она, безусловно, впервые видела эту женщину. Ей и в голову не приходило, кто стоит перед ней.

— Имя Николь Льюис вам ничего не говорит? — Николь в упор посмотрела на Анну.

— Имя нет, — вздрогнув, солгала она. — А такую фамилию носил мой отец, Том Льюис. Он нефтяной магнат, — с гордостью произнесла она.

— У дяди Тома никогда не было детей. Его жена умерла в роддоме в чужой стране. Ее ребенка не спасли тоже. Больше он никогда не женился. Так что, миссис Энвар, вы тут что-то напутали. — Николь чуть не прожгла ее взглядом. И Анна от этого взгляда содрогнулась, но все же нашла в себе силы произнести:

— Я незаконнорожденная. Вы, наверное, не помните. В доме Тома Льюиса жила прислуга Джина. Это моя мать. И она родила меня от Тома Льюиса, а потом он уехал в Эмираты. — Она с надеждой смотрела на Николь.

И Николь вспомнила. Сэйри иногда что-то говорила о Джине. Пока та не вышла замуж, она с ней общалась. Сэйри Бак в ту пору как раз пришла работать в дом к родителям Николь, и иногда ей приходилось бывать в доме Тома Льюиса с какими-нибудь мелкими поручениями.

Она все поняла. Трудно сказать почему, но она поверила в дурацкую историю, которую рассказала ей Анна. Но ее не захлестнули родственные чувства.