Тео съел еще яичницы и окинул всех взглядом. Все смотрели на него. Его губы дрогнули сначала в хитроватой ухмылке, потом он растянул их в широкой улыбке от уха до уха, сверкающей брекетами, и его веселье оказалось страшно заразительным. Эйприл, которая уже избавилась от своих брекетов, в свою очередь, одарила его великолепной улыбкой.

Не в силах сдержаться, Тео рассмеялся.

Детектив Слейтер поехал прямиком в тюрьму, где встретился со своим коллегой Кэпшоу. Они вместе ждали в маленьком помещении, пока Джека Липера будили, заковывали в наручники и в оранжевом костюме и резиновых оранжевых тапочках для душа практически тащили по коридору. Двое полицейских приволокли Липера в комнату и усадили на металлический стул. Наручники не снимались.

Липер, все еще с опухшими глазами и небритым лицом, посмотрев на Слейтера и Кэпшоу, сказал:

— Доброе утро. Рановато вы сегодня, ребята.

— Где девочка, Липер? — прорычал Слейтер.

— Ну-ну, так вы вернулись… На этот раз вы, ребята, готовы договориться?

— Да. У нас есть предложение, очень хорошее предложение для вас, Липер.

— Но сначала вы должны сказать нам, далеко ли отсюда девочка. Просто намекните. В пяти милях, в пятидесяти, в пятистах?

Липер улыбнулся, услышав это. Он почесал бороду и ухмыльнулся:

— Она приблизительно в ста милях отсюда.

Слейтер и Кэпшоу засмеялись.

— Я сказал что-то смешное?

— Вы лживый подонок, Липер, — сказал Слейтер. — Наверное, до смерти будете лгать.

Кэпшоу, шагнув вперед, объяснил:

— Девочка дома со своей мамочкой, Липер. Похоже, она сбежала с отцом и провела несколько дней в бегах. Теперь она вернулась, целая и невредимая. Слава Богу, она никогда не встречалась с вами.

— Вам нужна сделка, Липер? — вступил Слейтер. — Вот условия: мы снимаем все обвинения здесь и ускоряем вашу отправку в Калифорнию. Мы поговорили с местным начальством, и оно подготовило для вас особое место как для сбежавшего преступника. Под максимальной охраной. Вы никогда больше не увидите дневного света.

Липер открыл рот, но не произнес ни слова.

Слейтер обратился к полицейским:

— Уведите его.

Потом они с Кэпшоу покинули помещение.

В 09.00 в воскресенье полицейское управление города сделало письменное заявление для прессы. В нем говорилось: «Приблизительно в шесть часов утра сегодня утром Эйприл Финнимор вернулась в Страттенберг и воссоединилась с матерью. Девочка цела, здорова, в хорошем настроении и никоим образом не пострадала. Мы продолжаем расследование этого дела и допросим ее отца Тома Финнимора при ближайшей возможности».

Новость тут же передали по телевидению и радио. Она пронеслась и по Интернету. Почти во всех церквах прозвучали объявления, за которыми последовали аплодисменты и хвала Господу.

Весь город вздохнул спокойно, улыбнулся и возблагодарил Бога за чудо.

Эйприл все это пропустила. Она крепко спала в маленькой спальне, где Буны иногда размещали гостей. Она не хотела идти домой, по крайней мере еще пару часов. Мэй Финнимор позвонила соседка и передала, что их дом в осаде репортеров. Она сказала, что будет разумнее держаться от дома подальше, пока толпа не рассосется. Вудс Бун предложил, чтобы Мэй Финнимор спрятала свое нелепое транспортное средство у них в гараже, иначе кто-то вполне мог его заметить и узнать, где прячется Эйприл.

Тео с Судьей отправились на долгий отдых в свою спальню наверху.

Когда ученики средней школы Страттенберга вернулись на занятия в понедельник утром, они предвкушали небольшое волнение. Это был не обычный понедельник. Темное облако тревоги словно висело над школой с момента исчезновения Эйприл, а теперь исчезло. Всего пару дней назад все считали, что девочка погибла, но она вернулась, причем ее не только нашел, но и спас один из них. Поездка Тео в Чапел-Хилл, куда он смело отправился, чтобы вырвать Эйприл из плена отца, стремительно превращалась в легенду.

Прибывавшие ученики не были разочарованы. Еще до рассвета полдюжины телевизионных микроавтобусов припарковались на круглой широкой площадке у входа в школу. Репортеры заполонили все вокруг, и фотографы стояли наготове в ожидании захватить в объектив хоть что-нибудь. Это расстроило миссис Глэдвелл, и она позвонила в полицию. Началось противостояние, за которым последовал обмен решительными репликами и угрозы ареста. Наконец полиция выгнала толпу со школьной территории, но камеры расставили вдоль улицы. Когда все это происходило, как раз начали прибывать школьные автобусы, и ученики стали свидетелями конфликта.

Звонок, возвестивший о классном собрании, прозвенел в 08.15, но ни Тео, ни Эйприл нигде не было видно. В учебном кабинете мистера Маунта Чейс Уиппл вкратце рассказал одноклассникам о своем участии в поисках и спасении, и собравшиеся слушали его с жадным вниманием. На страничке в «Фейсбук» Тео изложил краткую версию произошедшего и выразил массу благодарностей Чейсу.

В 08.30 миссис Глэдвелл опять объявила восьмиклассникам о собрании. Теперь, когда они вереницей потянулись в актовый зал, их настроение являло собой полную противоположность тому, что царило в их рядах на прошлой встрече. Дети беззаботно смеялись, им не терпелось увидеть Эйприл и забыть об этом происшествии. Тео и Эйприл пробрались через заднюю дверь, встретили мистера Маунта у кафетерия и помчались в актовый зал, где их окружили одноклассники и обняли учителя.

Эйприл волновалась и очень смущалась, оказавшись в центре всеобщего внимания.

Для Тео же это был звездный час.

Позднее тем же утром Марселла Бун появилась в семейном суде, чтобы подать ходатайство, в котором просила назначить временного законного опекуна для Эйприл Финнимор. Такое ходатайство мог подать любой человек, озабоченный безопасностью и благополучием любого ребенка. При подаче такого ходатайства не требовалось уведомлять самого ребенка или его родителей, но временного опекуна назначали лишь в том случае, если суду приводились веские основания.

Судья, крупный пожилой мужчина с белыми кудрявыми волосами, круглой белой бородой и розовыми щеками, многим напоминал Санта-Клауса. Его фамилия была Джолли.[13]Однако он был благочестив и строг, и за это, как и благодаря внешности, его за спиной по всему городу называли Святой Ник.

Он внимательно изучил ходатайство и спросил миссис Бун:

— Том Финнимор хоть как-нибудь дал о себе знать?

Работа миссис Бун по большей части проходила в семейном суде, и она очень хорошо знала Святого Ника. Она ответила ему:

— Я слышала, прошлым вечером он позвонил жене и они впервые за несколько недель поговорили. Вероятно, он вернется домой сегодня днем.