Он подумал не только о том, чем они занимались, но и о том, что она хотела от него, обо всех извращенческих действах, которые она хотела, чтобы он исполнял, и вспомнил, как ему улыбалась та девочка в пустом доме, вспомнил, как падал на нее свет со спины, вспомнил, как сходились ее бедра, просвечивающие сквозь тонкую ткань.

Он попробовал представить, как она выглядит без платья.

Тяжело дыша, он спустил брюки и опустился на колени перед унитазом.

Он начал мастурбировать.

Приехав домой, он обнаружил Роберту в компании с адвокатом.

Оба сидели в креслах перед кофейным столиком, и Сторми не оставалось ничего делать, кроме как разместиться на кушетке. Кресла были выше, и эта парочка смотрела на него сверху вниз, в то время как ему приходилось соответственно несколько задирать голову. Он не мог не улыбнуться. Старый киношный трюк. Визуальная метафора. Положительных героев надо располагать на небольшом возвышении, дабы возникало подсознательное чувство, что сила и власть - на их стороне, чтобы они воспринимались как победители с высоким нравственным уровнем.

Вероятно, идея принадлежит адвокату.

Это было полной неожиданностью, просто как гром среди ясного неба. Но Сторми сделал вид, что он предполагал нечто в таком роде. Бросив портфель на ковер рядом с кушеткой, он с улыбкой поинтересовался у Роберты:

- Оказывается, нам уже пора прибегать к услугам адвокатов?

- О чем ты говоришь? - нахмурилась Роберта.

- О нем, - кивнул в сторону мужчины Сторми, внезапно почувствовав, что в чем-то промахнулся.

- Мистер Рейнольдс, - терпеливо заговорила Роберта, - пришел, потому что братья Финниган объявили о своем банкротстве, а ты один из их кредиторов.

- Я не вовремя? - спросил адвокат, переводя взгляд с одного на другого.

- Нет, все в порядке, - устало бросил Сторми. Он почувствовал легкое разочарование от того, что Роберта, оказывается, не собирается с ним разводиться, и постарался сосредоточиться на том, что говорил Рейнольдс о нынешнем плачевном статусе кинотеатра в Альбукерке, который он с братьями Финниганами приобрели на паях, чтобы сделать из него кинотеатр, но мысли блуждали. Он брал в руки бланки и папки, слушал про свои возможности, но про себя уже решил, что вникнет в детали попозже, на досуге.

Оставался нерешенным вопрос, может ли он как дистрибьютор быть законным владельцем кинотеатра при том, что у него статус младшего партнера, владеющего сорока девятью процентами предприятия против пятидесяти одного у Финниганов. Процесс грозил превратиться в огромный ком бумажно-судебной волокиты и разбирательств, ему очень не хотелось ввязываться, но, очевидно, если не удастся найти нового старшего партнера, придется либо рисковать и выкупать все дело, либо плюнуть на свои интересы, передовериться комиссии по банкротству и получить с них все, что им удастся выручить от продажи кинотеатра с аукциона.

Однако мысли в большей степени были заняты разводом. Каким-то образом эта ложная тревога добавила уверенности, которой ему так не хватало. Он впервые почувствовал, что завершение супружеской жизни - возможность вполне реальная. До сего момента это выглядело скорее абстракцией, едва ли не фантазией, и по какой-то дурацкой причине он предполагал, что если развод когда-либо и состоится, он состоится по ее инициативе.

Но почему?

Он вполне может и сам начать бракоразводный процесс. Может сыграть активную роль. Вместо того чтобы пассивно ждать, пока с ним что-нибудь случится, он может взять инициативу на себя и организовать все собственноручно.

Рейнольдс встал и протянул визитную карточку.

- Надеюсь, мы все выяснили. Если в ближайшие дни возникнут еще вопросы - звоните, не стесняйтесь.

- Я дам знать своему адвокату, - ответил Сторми. - Попрошу, чтобы он связался с вами.

- Номер телефона и факса на визитке, - кивнул Рейнольдс.

Сторми проводил мужчину к выходу, посмотрел, как тот садится в свой черный "бронко", и помахал вслед. Закрыв дверь, он вернулся к Роберте, которая все еще стояла у кофейного столика.

- Ты правда решил, что я собралась подавать на развод?

- Угу.

Она ничего не сказала, только кивнула и с непроницаемым выражением лица двинулась в сторону кухни.

* * *

На следующий день он поехал в Альбукерк.

За ночь он уже почти отказался от мечты иметь свой собственный кинотеатр. Это была очень давняя мечта, появившаяся еще во время учебы в колледже в Лос-Анджелесе, когда подобные места пользовались огромной популярностью среди студентов. Однако времена изменились, кабельное телевидение и мультикомплексы благополучно задушили независимые частные кинозалы. Нынешние зрители просто не желают прилагать усилий, выбираться из дома и рисковать нарваться на странный неизвестный фильм, поскольку знают, что в ближайшие полгода смогут увидеть его по какому-нибудь каналу кабельного телевидения.

Сейчас гораздо больше людей смотрят художественные фильмы на видеокассетах, чем раньше ходило в кинотеатры.

Но это до сих пор расстраивает.

Он остановился перед зданием и вышел из машины окинуть его последним взглядом. Теперь, отказавшись от своего проекта, подав, так сказать, на развод с надеждами и мечтами, с ним связанными, он осознал, что сама идея была весьма сомнительной. Здание кинотеатра располагалось не в торговом, а в промышленном квартале; он стал таковым лет двадцать назад, когда розничный бизнес переместился отсюда в другой, более новый район города. Не самая привлекательная и в светлое время суток, эта территория к вечеру должна внушать непреодолимый страх каждому, живущему выше черты бедности.

Он посмотрел на покосившийся купол и облезлый, полинявший от непогоды фасад. Они приобрели здание, но к его реставрации даже не приступили. Не то чтобы пугали объемы работы. Постоянным посетителям таких кинотеатров нравилась тусклая, обветшалая, без технологических новшеств обстановка. Это отличало их от прочих любителей ходить в кино, создавало ощущение уникальности зрительных ощущений, давало основание считать себя интеллектуалами, потому что были готовы выносить тяготы ради любви к искусству.

Однако их кинотеатр не соответствовал даже этим требованиям, и его разболтанное состояние было слишком разболтанным даже для ярых поклонников искусства.

Сторми подошел к входной двери, отпер ее и шагнул внутрь. Ему полагалось отдать ключи в контору, занимающуюся недвижимостью, но ему захотелось в последний раз посмотреть свое детище перед тем, как отдавать его в чужие руки.

Он вошел в фойе. Волосы на затылке моментально встали дыбом. Это была физическая реакция, на биологическом уровне, а не на уровне сознания. Каким-то интуитивным, звериным чутьем организм почувствовал опасность, и хотя он в обычной обстановке попытался приписать свою реакцию стрессу или каким-то психологическим факторам и тут же отмахнулся бы от нее, на сей раз он оказался не совсем готов игнорировать ее проявление.