— Ладно, попытка не пытка.

— Я сожалею, Уилли. Действительно сожалею. Я хотела бы, чтобы это было возможно.

Он улыбнулся:

— Я тебе верю. — Затем встряхнулся, как толстая собака, вылезшая из ручья. — Так что там за история с этой Феррис?

— Она хочет, чтобы я приехала туда. Говорит, что собирает нас просто повеселиться. Но дала мне знать, что там будет Дорн. И менеджер продаж, Докерти. И Стив Уинсан.

— Вот что я тебе скажу: избавься от Уинсана. В данный момент это роскошь. Послушай, девочка, мой тебе совет — ни к чему не обязывающий: не суйся туда. Потому что там тебе не сделают никакого предложения. Я это чую. Это мясорубка.

— Я тоже так думаю. Вопрос лишь в том, как она это сделает.

— Эта женщина — садистка. Она получает сексуальное возбуждение оттого, что давит людей, как клопов. Тебе нужно поехать туда с особым настроем. Тебе нужно поехать туда, говоря самой себе: мне совершенно наплевать. Ты сможешь это сделать?

— Я смогу это сделать даже не притворяясь, Уилли. Я просто... чертовски устала. Мне кажется, я хочу мясорубки.

— А что ты потом станешь делать?

— Уйду, Уилли. Избавлюсь от барахла. Нагружу фургон и отправлюсь на запад. Перекрашу волосы в черный цвет, чтобы на меня не пялились. Мне нужен домик в горах, за двадцать миль от любого жилья, с ручьем на заднем дворе и берегом, поросшим травой, где можно прилечь, и стопка книг, в которые нужно вгрызаться. Сложных книг. Есть вещи, которыми я хочу заняться. Изучить созвездия. Научиться готовить. Знаешь, я умею только жарить. Мне хочется просто побездельничать, Уилли, ходить на прогулки и превратиться в самую заурядную Джейн Джоунс.

— Возьми меня с собой.

— Мы это уже обсудили, Уилли, — проговорила я, улыбаясь.

— Ладно. Слушай, Джуди, не позволяй этой сучке достать тебя. Не делай резких движений. Докерти я не знаю. А этот Уоллас Дорн — полный нуль. Стив встанет на твою сторону, просто чтобы спасти гонорары, которые он с тебя имеет, но он ни черта не сможет сделать. Не позволяй ей уязвить тебя. Она из тех, кто попросит тебя сбацать какой-нибудь номер задарма, на потеху гостям. Если это так, то у тебя появилась головная боль.

— Зверская головная боль.

Я попрощалась с Уилли. Потом отправилась повидаться с Карлосом и Джейн. Они держались робко и виновато, всем своим видом показывая, до чего им стыдно. Но я без труда разглядела радость и волнение, когда сказала, что они свободны. Тогда они наперебой заговорили мне про свой шанс. Это звучало заманчиво. От этого я почувствовала себя старой. От этого у меня появилось чувство, что я никогда уже больше не смогу испытать такое воодушевление по поводу чего бы то ни было.

В пятницу утром я собрала вещи, позвонила в гараж и велела подать белый «ягуар». Когда я высунулась из окна и посмотрела вниз, он был припаркован у фасада, и Хорас, привратник, разговаривал со служащим гаража, который возился со своим маленьким служебным мотоциклом. «Ягуар» смотрелся великолепно на утреннем солнце. Сверху, из окна, он походил на катер. Я отнесла вниз две сумки, и Хорас помог мне уложить их в машину: одну — в крошечный багажник, другую — в свободное ковшеобразное сиденье рядом со мной. Для Хораса я — сорвиголова. Спрашиваю его, сколько сейчас времени, и он тут же начинает смеяться. Это очень утомляет.

По дороге я воображала, что все закончилось и это — первый этап моей поездки на запад. Но мне так и не удалось настроить себя на соответствующий лад. Потому что, решила я, автомобиль — часть антуража. Часть того, что я хотела оставить. Я любила его, любила за то, что он идеально слушался руля, но он был чуть излишне броским для того настроения, в котором я собиралась пребывать. И недостаточно вместительным, чтобы увезти все, что я собиралась взять с собой. При всем его великолепии, чувствовалось в нем какое-то фанфаронство. Тоже чуточку чрезмерное.

Итак, это будет мясорубка, а мне совершенно наплевать.

Или не наплевать?

Хесс отправил мне по почте карту с пометками, чтобы я не плутала. Стив как раз вылезал из машины, когда я подъехала. Хижиной это назвать было нельзя. Скорее это походило на аванпост Организации Объединенных Наций. Мы со Стивом немного поговорили о делах.

Каждый раз, разговаривая с ним, я вспоминаю, как мне пришлось его осадить. Да, это народ такой. В городе их пруд пруди. Эдакое панибратство с распусканием рук. Я съездила ему по морде. Ох уж это внимание общественности! Бесконечные слухи. Смешки и ухмылочки. Взять хотя бы эту Джуди Джону. Ох, ребята, это просто секс-бомба. Грязные типы, которые чувствуют себя королями в барах, когда могут бросить на тебя этот задумчивый плотоядный взгляд и причмокнуть губами, тем самым вешая на тебя ярлык доступной женщины. Достаточно доступной, чтобы другие грязные типы, услышавшие их, стали тебя домогаться. Ты ставишь их на место шлепками, но самолюбие не позволяет им признаться в этом перед собратьями из баров. Тогда они добавляют и себя к мифическому списку ваших любовников. Так происходит с любой видной девушкой из шоу-бизнеса. Нам всем приходится терпеть одно и то же. Редко, очень редко попадаются те, кто пытается прожить на ангажементы, полученные в коктейльных залах. И, пытаясь это сделать, с треском вылетают из бизнеса. Девушки из крошечных экспериментальных театриков, которые заканчивают тем, что называют себя моделями и оклеивают город объявлениями с загородными номерами телефонов. И собирают фотографии экс-президентов. К тому времени, когда они доходят до Гранта, их еще можно застать на прежнем месте. Но к тому времени, когда они добираются до Гамильтона и Линкольна, они меняют район дислокации. На Хуарес или Трой. Милуоки или Бейкерсфилд.

Но миф не умирает, хотя я бы не сказала, что Стив клюнул на него. Скорее он просто из тех, кто всегда машинально делает пробный заход. Хотя ему редко так достается. Ему пришлось завернуть в салфетку кубик льда и приложить его к губе. Бедный малый!

Он провел меня вокруг дома. Я видела, что у него мандраж, несмотря на всю его напускную самоуверенность. Уилма, Хессы и Гилман Хайес находились на террасе. Хайес кивнул мне со своим обычным холодным презрением. Я три раза встречалась с ним. Началось у меня с резкой неприязни, и с каждым — разом он нравился мне все меньше. Но мужик он здоровенный. Ему бы в картины на библейские сюжеты. На древнеримскую арену, со щитом, мечом и этими металлическими штуковинами вокруг бицепсов. Все его нахваливают. Я видела одну из его работ. Переплетение черных линий — наподобие кованой ограды после торнадо — с какими-то большими бесформенными предметами на заднем плане. У нее и название имелось: «Возвращение на круги своя». Я бросила на эту вещь восхищенный взгляд, потому что владелец страшно ею гордился. Но для меня она ничего не значила. Может быть, это и хорошо. Это одна из вещей, книги о которых я захвачу с собой.

Комната мне досталась шикарная, погода стояла прекрасная, так что я быстренько натянула купальник и потрусила вниз, к двум большим причалам. Хайес распластался на солнце. Вода была синяя. При закрытых от слепящего солнца глазах у меня было такое чувство, что Уилма со своей террасы наблюдает за мной, мысленно облизываясь.