но, судя по коротким взглядам стоявших на коленях неудачников, они с радостью поменялись бы с ним местами.

– Кто указал на вагон?

Хэк! Бамс!

– Ваши благородия, да ошиблися мы! Вот вам крест святой, не хотели мы к вам, ну ей-богу – по ошибке!!!

– Верю. Кто указал на вагон?

Хэк-бамс, хэк-бамс!

Не готовые к столь «радушному» приему и передовым методам дознания, воришки раскололись до самой ж… Гм, то есть глубины души, взахлеб просвещая неблагодарных и грубых слушателей в тонкости своего ремесла. Высокодоходного, вполне себе легкого и до недавнего времени даже почти безопасного. Всех забот – вскрыть указанный вагон, забраться в него, а потом на перегоне выбросить часть груза в заранее обговоренном месте. Что там дальше – не их умишка дело, лишь бы обещанную денежку не забывали исправно платить. Выпытав все, что их интересовало (в частности, кто именно подсказывал номера вагонов), два экспедитора уперлись друг в друга взглядами, тихо совещаясь и решая, как быть дальше. По всему выходило – все, что могли, они сделали. Раз так, дальше пускай начальство думает.

– А с этими что?

– Путейцам на руки сдадим, пускай у них голова болит. Ну и телеграмму в Сестрорецк, все как по инструкции полагается.

Игнат засомневался:

– Успеем ли?

Вместо ответа старший щелкнул крышкой служебных часов, одновременно прикидывая, сколько они уже стоят. Выходило, что много. От вагона отходить нельзя, разделяться нельзя, а оставлять гостей незваных просто так тоже было нежелательно.

– Да, задачка…

Демид поглядел еще раз на воришек, задумчиво крутанул в руке револьвер и довольно улыбнулся. А зачем вообще куда-то бегать?

Дах, дах-дах, дах!

Слегка дернувшийся от внезапной стрельбы, Игнат моментально понял замысел напарника и одобрительно кивнул, прицеливаясь в начинающее светлеть небо. На такой сигнал точно кто-нибудь прибежит – не по должности, так хотя бы из любопытства.

Дах, дах!

Совещались экспедиторы очень тихо, выглядели при этом очень даже зловеще, поэтому неудивительно, что после первого же выстрела кое-кто из воришек не сдержал свои эмоции. Выразил он их вполне беззвучно, и только мощный запах… гм, страха сильно озадачил работников оружейной компании – так озадачил, что первые мгновения они даже грешили на поганое ведро. Тем более что инструмент дознания сильно пострадал, обзавелся целой кучей вмятин и даже слегка сплющился – Игнат был очень настойчив в своем любопытстве. Поняв, кто истинный виновник сортирного аромата, мужчины дружно сплюнули и не менее дружно переместились на пару шагов вбок. Ну и вполне закономерно, что пришло желание пошалить – так, саму малость. Подойдя поближе к сжавшимся от ужаса и ощущения неминуемой смерти ворам, младший экспедитор злобно оскалился и навел на них револьвер:

– Ну что, доходяги, пришел ваш смертный час!

Концентрация «эмоций» в воздухе резко подскочила.

– Ты что, разве ж можно так?

Лежащие на грязном снегу мужчины судорожно вздохнули и с надеждой уставились на своего спасителя.

– Вот когда дальше начнем двигаться, по-быстрому их пристрелишь – и в вагон. А так еще прибежит кто, нас увидит. Оно нам надо?

Знали бы два приятеля, чем могут обернуться их шуточки…

Где-то в конце состава маневровый паровоз аккуратно и почти что нежно «приткнул» к имеющимся тринадцати вагонам парочку дополнительных.

Бдам-м!

И в результате этой железнодорожной нежности от сцепки к сцепке пошел передаваться резкий толчок. По сути своей – обычнейшая ерунда, сдвинувшая товарный вагон едва ли на десяток сантиметров назад, имела самые неожиданные последствия: отделавшийся сломанной челюстью «гость» подскочил как ошпаренный, толкнул экспедитора на своих коллег по воровскому бизнесу и с похвальной резвостью кинулся наутек.

Дах!

И сам Демид, стрелявший исключительно в ногу, и беглец, решивший нырнуть под вагон, такого результата не хотели. А если бы знали – первый ни за что не стал бы стрелять, а второй… Второй и понять-то ничего не успел. Пустотелая пуля калибра девять миллиметров вместо его бедра вошла в затылок, слегка вильнула, сплющиваясь и раскрываясь корявой «розочкой», и тут же вышла, по дороге выбив левый глаз и половину лба в придачу. В наступившей тишине, которую так и тянуло назвать мертвой (оставшиеся в живых воры дружно прикинулись ветошью), стало слышно, как пронзительно и тревожно заливается чей-то свисток и где-то невдалеке суматошно перекликаются люди. По составу вновь прошла судорога, на сей раз сдвинувшая вагон гораздо дальше – на добрую сажень.

– Игнат, ты как там?

– Прыткий какой, с-сученыш! А?

– Давай наверх.

Растерявший все веселье напарник легким перышком взлетел на свое рабочее место, а вот Демид – наоборот, спрыгнул вниз. Порылся по карманам, выкидывая лишнее прямо на свой спальник – деньги, копии документов на груз, нож-мультитул, зажигалку и все такое прочее, оставляя при себе только удостоверение, пятирублевую ассигнацию и оружие.

– Как прибудешь в Вержболово, сразу отбей телеграмму в Сестрорецк. Понял?

– Все сделаю, братка, будь уверен.

– И я постараюсь отправить. Ежели мне только дадут такую возможность.

На долгий и такой короткий миг мужчины соединили свои взгляды, потом Игнат тихо-тихо добавил:

– Ты же знаешь, командир своих не бросает…

Навалившись на здоровенное полотнище вагонной двери, Демид без особых усилий ее закрыл, кое-как приладил на место грубо сорванную пломбу и только после этого ответил:

– Знаю.

Огляделся, задержав взгляд на «ветоши», талантливо изображавшей ну очень глубокий обморок, дошел до остывающего бегуна и, поглядев на дело рук своих, тоскливо сплюнул.

– Твою же мать!

А голоса путейцев раздавались все ближе и ближе…

– Всего наилучшего, кузина.

Имитация поцелуя руки, что-то вроде полупоклона – и все, положенные формальности соблюдены. Прощание с ее супругом было еще короче – мужчины коротко пожали друг другу руки и тут же «разошлись, как в море корабли». Проводив двоюродную сестрицу, титулованный аристократ старательно задавил радостное настроение (не дай бог, что-то отразится в глазах!) и повернулся к Татьяне Львовне.

– Саша, я надеюсь увидеть тебя этим летом.

Любимая родственница князя Агренева вроде бы и спрашивала у своего племянника, но глядела при этом так, что сразу становилось ясно – это не вопрос, это утверждение. Категоричное.

– Разумеется, тетя.

Госпожа Лыкова ласково улыбнулась (типа – ну кто бы сомневался!) и наконец-то царственно проследовала в свое купе. Идя за ней, Александр тихо вздохнул. Нет, он любил и ценил общество своей старшей родственницы (единственной, кого он по-настоящему принял в этом качестве), но иногда Татьяны Львовны становилось слишком много. Так много, что порой даже казалось, что она окружает его со всех сторон. А ведь так хорошо все начиналось! И если бы не длинный язык Григория, то не менее хорошо и продолжилось бы. А так – его практически с порога обвинили в черствости, бессердечии, эгоизме и даже