Тогда мистер Флаухер достал из кармана еще одну карточку, написал на ней что-то и настойчиво попросил показать карточку мистеру Уинслоу еще раз.

Юное существо по пути к своему шефу прочло, разумеется, что написал настойчивый субъект: “Меня просил зайти к вам мистер Фишер”.

Юное существо так ничего и не поняло, когда мистер Уинслоу заторопился в приемную навстречу странному гостю.

— Простите, мистер Флаухер… Чем могу быть полезен?

— Говорят, мистер Паттерсон — ваш гость?

— Он как раз у меня.

— Мне хотелось бы видеть…

— Прошу…

Они прошли в одну из гостиных.

— Я приглашу мистера Паттерсона…

Паттерсон не замедлил появиться.

— Мистер Паттерсон? Флаухер…

Они обменялись рукопожатиями. Мистер Флаухер бросил на мистера Уинслоу ласковый выразительный взгляд.

— Вы меня извините?

— О! Я понимаю…

Мистер Уинслоу покинул гостиную, и вот Флаухер и Паттерсон остались с глазу на глаз. За низким полированным круглым столиком, в низких не­у­доб­ных креслах сидели важный и строгий Паттерсон и коренастый, черноволосый, подстриженный ежиком господин Фла­у­хер в недорогом спортивном сером костюме.

— Рад с вами познакомиться, мистер Флаухер, — сказал Паттерсон. — Мистер Фишер — мой друг.

— Мой тоже, — заметил Флаухер. Паттерсон приветливо улыбнулся.

— Друзья наших друзей — наши друзья. Есть такая французская поговорка.

Но Флаухер не обратил внимания на французскую поговорку.

— Я тоже рад познакомиться, — сказал он. — Тем более что у меня к вам маленькое дело. Однако, извините, знаете ли вы меня?

— Конечно, мистер Флаухер, — любезно ответил Паттерсон. — Ваша фамилия значится в западногерманских справочниках.

— Да, — подтвердил Флаухер. — Мне принадлежат несколько предприятий.

— Крупных предприятий, мистер Флаухер, — поправил его Паттерсон.

— В справочниках перечислены далеко не все…

Паттерсон засмеялся.

— Тем лучше, мистер Флаухер!

— А вы — стиральный порошок “Майское утро”? — осведомился Флаухер.

— Да, — подтвердил Паттерсон. — “Майское утро” и мыло “Командор”.

— Вы входите в Объединение мыловаренной промышленности? — осведомился Флаухер.

— Конечно, — подтвердил Патгерсон. — Надо иметь возможность диктовать рынку свои цены.

— Я знаком с деятельностью вашего Объединения, — сказал Флаухер.

— Конечно, — согласился Паттерсон. — Если мистер Фишер ваш друг…

— Он стал моим другом после того, как был избран на пост директора Объединения, — уточнил Флаухер.

Такое примечание прозвучало для Паттерсона несколько загадочно.

Флаухер заерзал в своем кресле.

— Если позволите, я закурю, — сказал он и полез в карман.

Паттерсон придвинул к гостю деревянную коробку, оклеенную позолоченными этикетками.

— Прошу. Мы хотя и в ссоре с правительством Кастро, но сигары оттуда получаем по-прежнему. Настоящие “Корона-Империаль”.

Флаухер открыл свой объемистый портсигар.

— Для меня эти сигары слишком дороги, — сказал он. — Я курю немецкие.

Он не спеша раскурил сигару.

— Ну и как идет на рынке ваш порошок? — осведомился он.

— О! Что касается мыльного порошка, я монополист, — самодовольно произнес Паттерсон. — Ни одна хозяйка не променяет “Майское утро” ни на что другое!

Флаухер задумчиво выдохнул сизое кольцо дыма.

— Я хочу дать вам один совет, мистер Паттерсон, — неожиданно сказал он, посматривая на собеседника прищуренными глазами. — Мне кажется, вам следует вернуться домой.

— Я не понимаю вас, мистер Флаухер, — удивился Паттерсон. — Мы не настолько знакомы…

— Это не имеет значения. Скажу откровенно, я больше забочусь о себе, чем о вас. Поэтому я хочу, чтобы вы поехали домой. Срочно поехали и захватили с собой чемодан… Чемодан мистера Харбери, если не ошибаюсь.

Этот немецкий коммерсант лез не в свои дела! Лицо Паттерсона обрело обычную суровость.

— Благодарю за совет, мистер Флаухер, но со своими делами я уж как-нибудь разберусь сам.

— Я повторяю, мистер Паттерсон: я хочу, чтобы вы возможно скорее отвезли чемодан мистера Харбери.

Паттерсон потерял привычную сдержанность, лицо его побагровело.

— А откуда вам известен мистер Харбери? — топорща усы, язвительно спросил Паттерсон.

— Он мне неизвестен. Нет, мистер Харбери мне неизвестен.

— Но тогда кто же… — Паттерсон запнулся. — Кто же мог сообщить…

Едва заметная улыбка шевельнула губы Флаухера.

— Могу вас заверить, что свою информацию я получаю из верных источников.

— Мистер Нобл?!

— Нет, мистер Нобл мне тоже неизвестен, — ответил Флаухер. — Он политик, а я промышленник. Нас ничто не связывает. Свою информацию я получаю по банковским каналам…

Он положил сигару прямо на стол, и ее пепел осыпался на сияющую полированную поверхность.

— Давайте говорить на деловом языке, — сказал Флаухер. — Вы едете домой?

— Нет, — отрезал Паттерсон. — Я еду в Сочи.

Он не мог сдержать своего раздражения, наклонился и сдул пепел со стола.

— А вам известно, мистер Паттерсон, — спросил Флаухер, — что ваше Объединение мыловаренной промышленности всего лишь дочернее предприятие Химической корпорации?

— Да, это мне известно, мистер Флаухер. Но к чему вы мне это говорите?

— А вам известно, что Химическая корпорация заинтересована в доставке чемодана мистера Харбери? — спросил Флаухер, не затрудняя себя ответом на вопрос Паттерсона.

— Нет, это мне неизвестно, — сказал Паттерсон. Он уже не выглядел ни строгим, ни важным.

— А вам известно, мистер Паттерсон, что стоит президенту Химической корпорации дунуть, и ваше объединение лопнет, как мыльный пузырь?

— Да, конечно, если…

— А известно ли вам, мистер Паттерсон, кому принадлежит контрольный пакет акций Химической корпорации? — Флаухер повысил голос. — Мне! Мне! — повторил он. — Я сотрудничаю с нашей химической промышленностью без малого двадцать лет, и сейчас я владею этой промышленностью. Вам понятно это? Стоит мне дать указание президенту корпорации, и ваше объединение исчезнет с лица земли…

Паттерсон побледнел, он ничего не сказал, вздрагивала только его верхняя губа, и от этого дрожали острые кончики его седых усов.