В первые четыре года жизни Шона Джон равнодушно ходил мимо необычной гитары, висящей на стене в спальне — она увеличивалась, если музыкант стоял, и сжималась, если садился. Пораженный новаторским подходом, он купил инструмент примерно в то время, как они с Йоко помирились. А потом его засосали домашние хлопоты, и он выкинул гитару из головы.

Постепенно интересы Шона сместились в сторону школы и друзей, и гитара начала потихоньку напоминать о себе. Джон размышлял, как она будет звучать на записи, и как забавно было бы выйти с ней на сцену. В интервью «Ньюсуик» он шутливо описал свои чувства: «Домохозяйке захотелось устроиться на работу».

Йоко прекрасно понимала Джона. Сама художница, знала, что творческие порывы нельзя сдерживать до бесконечности. Ей, в свою очередь, тоже не давали покоя собственные задумки песен.

Ленноны решили вместе вернуться в музыкальный бизнес.

— Нам было, что сказать, и надоело молчать, — объяснил Джон «Плейбою».

Весной 1980 года, пока Йоко занималась вложением денег, благотворительностью и прочими семейными делами, Джон на шлюпе с небольшой командой поплыл на Бермудские острова. В дороге он слушал современных исполнителей, таких, как Madness, Pretenders и Лин Лович. Добравшись до места, он вызвал к себе Шона с няней. Днем отец с сыном плавали, любовались местными красотами, играли на пляже; оставаясь в одиночестве, Джон расслаблялся, как никогда в жизни. Как-то раз вечером он пошел на дискотеку, не танцевать, просто посмотреть, и там заметил группу отдыхающих, с хохотом танцующих под заливистую песню В-52 «Rock Lobster».

Покачав головой, он улыбнулся.

— Звучит, как музыка Йоко, — сказал он вслух.

В-52 на самом деле были фанатами Йоко Оно, прямо как Элвис Костелло и будущие участники Sonic Youth. Все встало на свои места. В Йоко перестали видеть ненормальную, ей отдали должное как новатору.

Хоть и не сразу, но мир понял ее идеи.

В ботаническом саду Джон с Шоном наткнулись на орхидею под названием «двойная фантазия». Джону понравилось это имя. Таким он видел идеал, к которому должна стремиться любая пара — каждый получает от партнера то, о чем раньше мог только мечтать.

Джон позвонил Йоко. Надо записать новый альбом. Вот план на ближайшие три недели. Он пишет песню и поет ее по телефону жене. Она пишет песню в ответ, чтобы получился музыкальный диалог на расстоянии. Еще он доведет до ума те вещи, над которыми начал работать еще в Дакоте. К моменту возвращения домой у них будет двадцать пять песен — и на «Double Fantasy» хватит, и еще останется.

Йоко связалась с Джеком Дугласом, продюсером и звукорежиссером ряда известных групп, среди которых были «Чип Трик», «Нью-Йорк Доллс», «Аэро-смит» и Пэтти Смит. В свое время он помогал «Битлз» записывать «Imagine». Дуглас сразу понял, что должен минимизировать свое влияние на новый проект Джона и Йоко; он не хотел терять ни капли его аутентичности.

В августе 1980 года началась плотная работа над пластинкой. «(Just Like) Starting Over» стала попыткой Джона и Йоко описать как радостные, так и мучительные этапы своих отношений. Песня вышла болезненной: вспоминая былую увлеченность и идеализм, они поняли, как много семей, сошедшихся в шестидесятых годах, с тех пор развалилось.

Все должно было обернуться иначе, говорилось в песне.

В самом начале тихо звенит колокольчик. Это молельный колокольчик Йоко, вроде тех, которыми в буддистских обрядах пробуждают чувство надежды.

— Похоже на начало «Mother», — сказал Джон журналу «Роллинг Стоун», — где звучит очень медленный похоронный звон. Понадобилась куча времени, чтобы от печальных церковных колоколов дойти до маленького звонкого молельного колокольчика… На мой вкус, получилась единая вещь.

«(Just Like) Starting Over» стала первым синглом с альбома. На вторую сторону поставили композицию Йоко «Kiss, Kiss, Kiss». В ней под ритм нью-вейва женщина сперва стонет в оргазме, потом просит обнять ее. Таким образом Йоко по-своему раскрывает философский посыл заглавной песни. Кроме секса, подчеркивает она, каждая женщина мечтает об искреннем прикосновении.

«Watching the Wheels» — объяснение Джона, почему он посвятил все силы семье. Все сказано прямым текстом, как будто бывший «битл» разговаривает с другом. Пускай не все понимают смысл его ухода из музыки, он во главу угла ставит те ценности, которые часто ускользают от звезд.

Поползли слухи, что Джон с Йоко над чем-то работают в студии. Молва набирала обороты, и звукозаписывающие компании стали засыпать чету предложениями о покупке прав. Теперь Ленноны могли диктовать условия, им не надо было идти ни на творческие, ни на финансовые компромиссы. В Дэвиде Геффене они видели человека, устремленного в будущее, а не цепляющегося за мутные традиции, а потому выбрали его новый лейбл.

Обложка, вслед за музыкой, должна была отражать тернистый путь их семьи. Эротический фотограф из Японии, Кисин Синояма, сделал черно-белую фотографию четы в духе работ Астрид Кирхер гамбургского периода. У себя на родине Синояму равно уважали и презирали.

Джон радовался тому, что фотограф понимает его переживания.

Чепмен размышлял, все ли в порядке с патронами. Он их столько раз гонял туда-сюда через рентген в аэропорту, а вдруг там что-то повредилось? Вот как выхватит он пистолет, и все без толку.

А если получится? Марк дрожал от возбуждения, представляя свою мрачную славу. Он бросил взгляд на фотографа Пола Гореша. Тот ведь ни черта не знает!

За последние дни Марк с Горешем близко сошлись. Оба с детства фанатели от «Битлз», и куда сильнее окружающих. Только вот Гореш сумел как-то подружиться с Джоном Ленноном. Интересно, а него получится?

Стемнело, Гореш собрался было поехать домой, в Нью-Джерси. Чепмен попросил его задержаться у Дакоты.

— Никогда не знаешь, как оно обернется, — сказал он. — Вдруг с ним что-то случится, и ты больше его не увидишь.

Гореша такое предположение озадачило.

— В каком смысле? — спросил он. — Я же постоянно вижу Леннона.

Чепмен мысленно хлопнул себя по губам. У него в кармане пистолет. Одно глупое слово, и его закуют в наручники до судьбоносного мига.

— Ну ведь правда не знаешь, — выдавил он. — Вот переедет он в Испанию, и что ты будешь делать?

Гореш пожал плечами, демонстрируя, что его такой вариант не пугает. Попрощавшись с Марком, он отправился домой.

Потом возникнет мысль, что по плану Чепмена фотограф должен был запечатлеть его поступок. Но дело в другом: в дружелюбном Гореше Марк видел возможность отвлечься от задуманного. Но тот ушел.

Человечки молчали.

Выбора не оставалось.

Прошло много лет, когда Джон, наконец, очутился в шкуре тети Мими.

Став отцом, он понял, каким тяжелым грузом ответственности было для нее воспитание племянника. Леннон был очень благодарен своей тете. Много лет назад он купил ей дом на побережье юга Англии, в графстве Дорсет. Но ее неумолимо угнетала старость. Джон решил свозить к ней Шона. Может, по пути он заглянет к Джулиану.