Лошадки мерно бежали по Каме, от Перми было уже три дня пути. По расспросам на постоялых дворах на дорогах было спокойно, лед держал хорошо, но кое-где у берегов появились полыньи. Мы максимально разгрузили первые сани: в них ехал только один седок на случай, если попадется присыпанная снегом полынья. Эти сани шли впереди основной группы, метров за сто, чтобы не погубить весь обоз. Они-то, эти сани в авангарде, нас и выручили.

Сначала навстречу нам проскакал верховой, что-то неразборчиво крича на ходу, затем сани стали торопливо разворачиваться и помчались к нам. Один из людей Алтуфия, сидевший в них‚ что-то кричал – да разве услышишь что! Я, Сидор и Дмитрий, сидевшие на одних санях, встревожились, дали команду остановиться, приготовить на всякий случай оружие. Из саней с лошадьми составили полукруг, в руках у всех были заряженные мушкеты, кое у кого – луки со стрелами.

Из-за поворота выскочило несколько конных татар. Их можно было различить издалека по коренастым лошадкам, копьям с бунчуками и лисьим малахаям.

Я успел сказать Сидору:

– Стрелять из мушкетов только когда приблизятся, сразу залпом. У кого луки – начинайте!

Мужики защелкали тетивами, я прицелился из штуцера, выстрелил и удачно свалил одного из татар, вырвавшегося вперед, не мешкая, стал перезаряжаться. Наши головные сани приближались, ездок нахлестывал лошадь, но татары опережали их. Засвистели стрелы, одна из них попала ездовому в спину, и он опрокинулся назад. Неуправляемая лошадь пронеслась мимо нас, едва не зацепив крайнего. Зато открылся хороший обзор, лучники защелкали луками быстрее.

У татар росли потери, но и у нас они появились: татары не оставались в долгу, засыпая стрелами. Из доспехов на нас были лишь тулупы, серьезной брони с собой не брали, кое у кого были легкие кольчуги, но они лежали в санях, а из тулупа – какая защита, только движения сковывает!

Когда татары подскакали метров на семьдесят, Сидор закричал:

– Пали, ребята!

Раздался нестройный залп, послышались крики людей, конское ржание. Большая часть татар была убита или ранена, оставшиеся повернули назад, лучники пытались достать их стрелами. Сидор закричал:

– Быстрее перезаряжайте, это может быть только передовой отряд!

И точно – из-за поворота выезжала новая группа татар, значительно больше прежней, человек семьдесят. Туговато нам придется…

Лучники бросились собирать татарские стрелы, чтобы пополнить запас. Сани поставили в круг, чтобы татары не ударили нам в спину. Потери были невелики – убежавшая лошадь с убитым возничим, убитая лошадь и двое легкораненых у нас. Пока не было нападения – татары совещались у нас на виду, – я успел перевязать раненых.

Видя численное превосходство противника, Сидор объявил:

– Когда татары подберутся ближе, сначала стреляют люди Дмитрия и сразу перезаряжают, затем по моей команде – мои товарищи, иначе выстрелив все разом, останемся безоружными.

Татары, завизжав, кинулись в атаку. Конная лава быстро накатывалась. Мужики быстро стреляли, татары отвечали тем же. Я успел прицелиться в татарина, одетого побогаче, – вероятно, сотника – и влепил ему пулю в грудь. Отбросил на сани штуцер (перезарядить явно не успевал) и схватил в руки мушкет.

Вот уже различимы лица, оскаленные морды лошадей. Раздается жиденький залп, пущенный людьми Дмитрия, и все заволакивает дымом. Когда дым слегка рассеивается, татары уже совсем близко, метров в двадцати. Сидор кричит:

– Пали!

Опять залп, проложивший в рядах татар просеку. Однако задние ряды напирали – да они нас одной массой задавят! Я вовремя вспомнил, что знаю татарский, закричал:

– Отходим, урусы сзади!

Среди татар поднялась паника, передние стали разворачивать коней, задние ряды еще не успели сообразить, образовалась давка. Сидор со своим старым дружком, тоже бывшим воином, не упустили момент, запрыгнули на крупы лошадей и стали ножами резать шеи, бить в спины.

Наконец татары разобрались, отхлынули и остановились у поворота реки.

Пока было время отдышаться, все без команды бросились перезаряжать оружие. Зарядив мушкет и штуцер, я повернулся к своим – надо было разобраться с потерями. Убитых двое; трое раненых лежат на санях. Я взял перевязочные материалы, с Сидором вместе оказывал помощь. Он снимал с раненых одежду или, не церемонясь, разрезал ее ножом, а я наскоро перевязывал, пытаясь остановить кровотечение.

Люди Дмитрия оттаскивали в сторону и добивали раненых татар. Всего с татарской стороны было убито и ранено, а затем добито нами шестнадцать человек. Хорошо, что у татар нет огнестрельного оружия, иначе наши потери были бы больше.

Татары толпились у поворота реки, изредка пуская стрелы в нашу сторону. Эх, сейчас бы щиты – да кто их в дорогу-то брал, уж больно тяжелы и места много занимают! Опасаться, что они обойдут по берегу, не стоило – снега еще много, но нападать явно еще будут.

Я поудобнее пристроил за поясом пару пистолетов, Сидор тоже – в пылу боя мы так ими и не воспользовались. Вдруг он повернулся ко мне:

– А что ты им по-татарски кричал, ты что, язык их знаешь?

Я рассмеялся:

– Изучил, когда в плену у татар был. А кричал, что отступать надо – русские в тылу, вот они и повернули.

– Молодец, здорово придумал! Как раз момент нехороший был, сильно навалились, думал – не отобьемся.

Все засмеялись, одобряя мою хитрость. У убитых татар мы пособирали сабли, стрелы – нехристи явно собирались повторить атаку. Обрубив постромки, мы поставили несколько саней боком на лед: все какое-никакое укрытие, хоть от стрел спасет.

Строй конных татар снова начал разгоняться в нашу сторону, посыпались стрелы. Мы присели, укрывшись за санями, лучники одну за другой выпускали стрелы по нападавшим. Я успел выстрелить один раз, но, как и в прошлый, удачно: татарин вылетел из седла и попал под копыта лошадей. Я взял в руки мушкет с картечью и стал выжидать.

Мы повторили тот же трюк: сначала залп одной половины, через некоторое время – другой половины нашей команды. Это не остановило татар, хотя убитые и раненые у них были: я сам видел падающих.

Когда сшибка стала неизбежной – между нами было уже метров десять, – я вскинул обе руки с пистолетами и разрядил оба в противника. Затем бросил разряженные пистолеты на лед и схватил трофейную саблю. В этот миг надо мной мелькнули копыта и брюхо татарской лошади, которая перепрыгивала сани, и я всадил ей в брюхо саблю. Лошадь по инерции пролетела несколько метров, упав на бок, придавила всадника. Кончиком сабли я дотянулся и чиркнул его по горлу.

Рядом, слева и справа бились мои товарищи – к сожалению‚ уже не все. На меня налетел конный татарин, перепрыгивать сани он не стал, рубился, повернув лошадь боком. Он был в выгодном положении: сидя на лошади оказался таким образом выше меня и удары соответственно наносил сверху. Сначала я только отбивался, но улучил момент и рубанул его по ноге, почти перерубив ее ниже колена. Татарин стал заваливаться на меня, и я нанизал его на саблю. Пока я вытаскивал саблю из упавшего тела, на меня налетел еще один, я чувствовал, что не успеваю, но выручил Сидор: выхватив пистолет из-за пояса, почти в упор выстрелил в голову нападавшего. Наконец татары отхлынули.