— Алексеем, — подтвердил я, — а ты откуда мое имя знаешь?

— А меня Ульяной.

— Я знаю, мне говорили.

— Может, и меня признаешь?

— Мы что, знакомы? — удивился я.

Старуха не ответила, посмотрела мне прямо в глаза с каким-то настойчивым вопросом и начала отступать из комнаты, не отрывая от меня взора.

— А дар? — остановил я ее в дверях.

— Будет ей дар, — сказала она уже из коридора, — коли жива останется, что обещала, сделаю… А лекаря Алевтинке лучше тебя не сыскать.

Знахарка меня сильно озадачила, и не будь я занят более важным делом, непременно попытался разговорить ее и разобраться в тайнах и странностях.

— Пить хочу, — слабым голосом попросила Аля.

Я наклонился над ней с питьем и тут же забыл про старуху — Аля попила и задремала. В комнату заглянул Тихон.

— Барин, — сказал он, — тебя Архипка-парнишка кличет, говорит, что он уже съел.

Я не сразу понял, в чем дело. Потом вспомнил тинейджера, который привел меня в барский дом, и мое дурацкое задание. Можно ли сжевать резинку, я не знал, но, поверив Архипке на слово, достал из пачки две пластинки, одну отослал подростку, другую подарил за труды Тихону.

…Надеюсь, что если археологи грядущих веков найдут когда-нибудь, в культурном слое XVIII века обертки от жвачки, они смогут найти этому логическое объяснение…

Мне оставалось только ждать.

Я подошел к окну и посмотрел во двор.

Ничего интересного там не было.

В дальнем его конце, чтобы не мешать взрослым, играла стайка дворовых ребятишек. Несколько добродушного вида дворняг бежали по своим неотложным собачьим делам. Никаких событий и развлечений. Даже козел не дрался с дворовою собакой, как в поэме А. С. Пушкина «Граф Нулин».

Действительно, в деревне скучно, подумалось мне. Нужно или работать, или пить, а то просто одуреешь. Ни книг, ни телевизора. Выйти на прогулку я не мог из опасения столкнуться с толстым помещиком Петуховым. Есть и пить не хотелось. Смотреть в окно тем более. Я прилег на лавку и неожиданно для себя уснул.

Меня разбудил шорох. Я вскочил, как будто меня уличили в чем-то нехорошем.

В комнате все было по-прежнему. Я подошел к кровати. Аля не спала. Выглядела она много лучше, чем прежде, и даже чуть разрумянилась. «До чего же хороша, — подумал я, — ей бы чуть косметики, была бы настоящей красавицей»

— Что такое «кометики»? — вдруг спросила девушка.

— Что?! Ты что сказала?

— Я говорю, что за кометика такая, ну, чтобы красавицей быть.

Она отвела от меня взгляд и поправила лежащую поверх одеяла косу. Я, не находясь, что ответить, растеряно смотрел на нее.

«Что это еще за хреновина такая, неужели она понимает мысли?» — подумал я.

— Если это плохо, то я не буду, — скромно сказала, отводя взгляд, девушка.

— Погоди, детка, ты, что понимаешь, о чем я думаю?

— Не знаю, о чем ты. Ты же сам, барин, говоришь.

— Я не говорю, а размышляю, — произнес я про себя, — и прекрати называть меня барином, у меня имя есть. Меня зовут Алексей, для тебя я Алеша.

— Хорошо… Алеша, — после секундной запинки, ответила девушка.

— И еще я люблю тебя…

Этой мысли Аля не поняла, правда, по губам ее скользнула едва уловимая улыбка.

— Ты раньше так слышать умела? — спросил я.

Аля отрицательно покачала головой.

«Старухин дар, — догадался я, — похоже, теперь буду под глобальным контролем…»

— Расскажи мне про знахарку, что давеча приходила, — попросил я.

— Так про нее никто ничего не знает. Живет одна, у околицы. Говорят, с нечистым дружбу водит. Скот находит, когда потеряется, болезни лечит. Зовут ее бабка Ульяна. Так что такое кометика?

— Косметика, — поправил я, — это разные средства, чтобы женщинам быть красивее. Ну, там краски разные, для ресниц, например, чтобы они были пушистые и чтобы глаза казались большими и выразительными. Губная помада, ею губы красят.

— Для чего? — удивленно спросила Аля.

— Для красоты. Ею можно изменить форму губ, и потом она сама красивая, блестящая бывает, с блестками даже, разных цветов, к одежде чтобы цвет подходил, наверное, — начал я безнадежно запутываться в этом сложном вопросе. — Потом есть кремы всякие, чтобы кожа была нежная, духи для хорошего запаха, пудры…

— Это все у господ?

— Наверное, женщины всегда стремились быть красивыми.

— Вот счастливые, — не без зависти в голосе произнесла девушка.

Для тяжело больной она проявляла к предметам охмурения слишком большой интерес.

— А кремы что с кожей делают? — спросила Аля, незаметно убирая руки под одеяло.

Я понял, что коснулся такой серьезной темы, что отделаться общими фразами мне не удастся. Пришлось по мере моих более чем скромных способностей читать лекцию о разных косметических и парфюмерных средствах. К своему удивлению, я накопал в памяти десятки названий атрибутов женской неотразимости.

— Все это существует, — окончил я свой невразумительный рассказ, — только здесь этого не достать.

— Ты знаешь, барин, прости, Алеша, ты так все хорошо описал, что я это как будто вижу.

Было похоже на то, что она улавливает не только мысли, но и зрительные образы.

— Алечка, — спросил я, когда, наконец, кончился допрос с пристрастием о лосьонах и гелях, — ты раньше совсем не понимала, о чем люди думают?

— Не знаю, наверное, немножко понимала. Тебя сразу поняла, о чем ты думаешь, когда смотришь на меня, — сказала она и покраснела.

Я тоже, честно говоря, немного смутился. Хотя о чем может думать здоровый мужик, глядя на понравившуюся женщину? Не о Пунических же войнах.

— Послушай, — предложил я, — давай проведем эксперимент.

— Чего проведем?

— Опыт проведем. Попробуем проверить, как у тебя получается понимать мысли. Тихон! — позвал я слугу, шебаршившегося все это время в коридоре.

Тихон вошел в комнату.

— Чего изволите? — спросил он заискивающе вежливо.

— Приезжий барин еще не уехал?

— Никак нет-с. Выпивают-с.

Я сделал вид, что задумался и продержал его минуты три в комнате. Потом велел принести бутылку мадеры. Как только он вышел, я тут же спросил у Али:

— О чем он думал?

Она, не отвечая, полными слез глазами смотрела на меня.

— Господи, что случилось?

— Он, он… — только и смогла сказать девушка и горько расплакалась.