– Он еще жив? – спросил Юханссон и подумал: «Ему же, наверное, сто лет».

– Жив и на удивление бодр. Хотя постоянно говорит, что одной ногой стоит в могиле. Если верить Херману, он также передал, что самое время кому-нибудь сварить клей из этого дьявола.

– Из кого? – поинтересовался Юханссон. – Сварить клей из кого?

– Из того, кто убил Жасмин, – пояснил Ярнебринг.

«Сейчас он опять где-то там, – подумал он, – в другом измерении».

– Значит, так он и сказал, – проворчал Юханссон.

– Да, именно так, если верить коллеге Херманссону. – подтвердил Ярнебринг. – Мне, кстати, надо бежать. Из-за протечки дома у моей дочери, ты же знаешь. Придется вскрывать пол, только тогда мы сможем высушить все как следует, пока не появилась плесень.

– Бумаги, – сказал Юханссон и кивнул в сторону трех картонных коробок.

– Там все вперемешку. Не занимайся ими сейчас. Мы вместе разберемся, когда я вернусь.

Потом появилась Матильда, его новая сиделка, вполне соответствовавшая описанию его жены, поскольку ее руки выше локтей украшали черные изображения ползущих змей. Возможно, именно поэтому Пия не обратила внимания на все кольца на лице девушки, одно в левой ноздре, два в нижней губе, а также по три на каждой мочке уха.

«Интересно, как долго моя дорогая супруга собиралась скрывать это от меня? – подумал Юханссон. Впрочем, девица выглядит бодрой и веселой».

– О’кей, – сказала Пия. – Ты можешь приступать, Тильда. У тебя есть мой номер, на всякий случай.

– Не волнуйся, – поспешила успокоить ее Матильда. – Здесь не будет ничего сложного.

«Все точно так, будто у тебя маленькие дети и надо идти на вечеринку, – подумал Юханссон. – Необходимо сообщить телефон родителей няне».

Потом он позавтракал, сидя на диване у себя в кабинете. Йогурт, мюсли и свежие фрукты, кофе и вода. И никаких замечаний к сиделке в данной части, а также относительно сервировки стола. Она даже предложила повязать салфетку вокруг его шеи. Само собой, Юханссон отказался и сделал это сам, пусть и уронил ее дважды.

– Нет ли у тебя каких-то особых пожеланий?

Его персональная помощница с любопытством посмотрела на Юханссона.

«Особые пожелания? О чем, черт возьми, она говорит?» – недоумевал он.

– Особые пожелания? О чем это ты?

– Ну, прогулки, какая-то специфическая еда. Опять же, мы можем прокатиться на автомобиле. Сходить в кино. Тебе выбирать.

Она кивнула ему ободряюще.

– Мне очень нравятся тишина и покой, – сказал Юханссон. – Поэтому я хочу побыть один.

– Тогда я посижу на кухне и почитаю, – предложила Матильда. – Без проблем. Позови, если понадоблюсь.

Юханссон лежал на диване и смотрел в потолок. О коробках с бумагами он был думать не в состоянии.

«Девчонка выглядит вполне приличной, – размышлял Юханссон. – И красивая. Так зачем, боже праведный, так выделываться? Неужели родители не могут объяснить ей это?»

Потом он заснул. Проснулся оттого, что кто-то осторожно коснулся его руки.

– Пора вставать, – сказала Матильда. – Мы должны быть на лечебной физкультуре через два часа.

– Два часа, – проворчал Юханссон. – Мне понадобится самое большее пятнадцать минут, чтобы одеться. «Как много времени уйдет на дорогу? Максимум двадцать минут», – подумал он.

– Я собиралась привести тебя в божеский вид, прежде чем мы отправимся в дорогу. Как думаешь, ты сможешь расположиться на нем? – продолжила она и кивнула в сторону стула с высокой спинкой и подлокотниками.

– Да, – кивнул Юханссон.

«В чем проблема, – подумал он. – До него всего-то метр. Неужели она думает, что я полностью парализован?»

Затем он поднялся с дивана и сел на стул.

Матильда подложила подушку ему под голову, укутала ему лицо в теплое полотенце. И головная боль внезапно исчезла, словно она убрала ее щелчком своих тонких длинных пальцев.

– Посиди две минуты, пока я принесу бритвенный станок и немного пены.

Потом она сбрила его щетину. Осторожно и не оставив ни царапинки. Убрала остатки пены еще одним полотенцем, смочив его в теплой воде. Осторожно освежила щеки и подбородок парфюмом из его шкафчика в ванной. И подняла перед ним зеркало.

– Признай, что есть разница, – сказала она.

– Да, – согласился Юханссон. – Так близко к сексу я не подходил в последнее время.

«И все из-за чертовых таблеток от давления», – подумал он.

– Спасибо, Матильда, – сказал он.

– Никаких проблем, – ответила она. – Я знаю, что после того, как перенесли инсульт, люди говорят странные вещи.

Поэтому все нормально. Хотя друзья называют меня Тильдой, если тебе интересно.

– Спасибо, Тильда.

«О чем, черт возьми, она говорит?»

Ярнебринг появился после обеда, точно как он и обещал. Матильда поставила кофе, воду и фрукты для них. Закрыла дверь, оставив их в покое. Просто исчезла, растворилась в тишине, царившей в его большой квартире.

– Красивая девочка, – констатировал Ярнебринг со знанием дела. – И шустрая.

– Ну конечно. Хотя все эти татуировки и кольца… Какой прок от них?

– Они есть теперь у всех, – сказал Ярнебринг и пожал плечами. – И у детей, и у взрослых. У моей жены, например. У нее их целых две.

– А я как-то не заметил, – удивился Юханссон. «Что в мире творится?»

– С чего ты хочешь начать? – спросил Ярнебринг и кивнул в направлении коробок.

– По твоим словам, там все вперемешку, – вздохнул Юханссон.

– Это еще мягко сказано, – подтвердил Ярнебринг. – Однако в какой-то мере я в них по-прежнему ориентируюсь. Могу в любом случае достаточно точно описать, что находится внутри.

– Начни с обхода, – сказал Юханссон.

Никакой головной боли больше. Хотя странное чувство, словно он смотрит на все со стороны, не раз посещавшее его в последнее время. А сам словно находится на пути куда-то в другое место.

– Начни с обхода, – повторил он.

«Возьми себя в руки. Ты же свежевыбрит, только с тренировки, поднялся на новый уровень, удостоился похвалы физиотерапевта, сидишь со своим лучшим другом. Чего тебе еще надо? Ты же жив», – подумал он.

В двух словах можно было сказать, что обход соседей при расследовании убийства Жасмин Эрмеган провалился целиком и полностью. Они по-настоящему взялись за дело, только когда прошла уже целая неделя с ее исчезновения, и, по словам Ярнебринга, выглядело чуть ли не чудом, что ему и его коллегам удалось отыскать свидетелей, способных идентифицировать девочку в пространстве. Даже на улице, где она жила со своим отцом.