Все же он даже нашел некое странное утешение в том, что это маленькое пальто теперь находилось у него. Девочка, которая носила его, превратила эту вещь в талисман правды, хотя сама по себе она была всего лишь хитрой уловкой, которая помогла скрыть эту самую правду. Вспоминая ее печальное и серьезное лицо, невозможно было не проникнуться к ней искренним состраданием.

В М., скромный городок, расположенный у подножия Пенинских гор, который славился своими кружевами, мистер Эллин прибыл только к вечеру. Он оставил багаж в ближайшей гостинице, закурил трубку и заглянул в небольшой ресторанчик. В нем было столько народу, словно здесь давали банкет по случаю дня рождения королевы. Мистер Эллин нашел себе тихое местечко и заказал кружку пива. Дав официанту чаевые, он спросил, не знает ли тот, где живет портниха по имени мадам Люсиль.

Нужный ему дом располагался на маленькой, но богатой улочке. Судя по свежей отделке дома и по тому, что на окнах висели массивные шторы, а на двери красовалась блестящая медная дощечка с именем владелицы, эта дама дорого ценила свою работу и недостатка в заказчиках у нее. Так как вокруг царила кромешная темнота, он решил, что в доме никого. Приглядевшись внимательнее, на одном из оконных стекол он обнаружил маленькую белую карточку, на которой было написано по-французски: «Madame Lucille est en vacances – 20imе dec au 1 jan» [Мадам Люсиль не работает с 20 декабря по 1 января].

Нашего детектива это не очень расстроило. Он никогда не пасовал перед трудностями. Столкнувшись с неожиданными препятствиями, он всегда с двойным упорством брался за расследование. Значит, мадам все-таки была француженкой! Она, безусловно, многое сможет рассказать. Он решил, что ещё рано возвращаться в гостиницу и стоит походить по городу, чтобы размяться после долгой дороги. Через полчаса он уже знал каждую улочку и каждый дом в этом городке. Вернувшись в гостиницу, мистер Эллин присоединился к веселой компании, праздновавшей Рождество, и заказал всем спиртное. Сделал он это по вполне определенной причине – ему нужно было что-нибудь узнать об этой француженке. – Моя сестра шьет перчатки для мадам, помоги ей Господь! – сказал один паренек. Он был похож на маленького жалкого оборванца. Мистер Эллин так и не понял, кому же нужна была помощь Господа – перчаточнице или портнихе, но вскоре все выяснилось.

После вечерней прогулки по этому городу наш джентльмен решил, что он теперь знает здесь каждую улочку. Когда же он попал на Бетс Лейн, то понял, что сильно заблуждался. Эта улочка находилась на самой отдаленной окраине города, до благоустройства которой не дошли руки ни у городского архитектора, ни у устроителей городской канализации. Казалось, что дома здесь наспех сколочены из досок, найденных на развалинах других домов. Покосившиеся лачуги клонились друг к другу, а между ними, словно связующие нити, были натянуты веревки, на которых сушилось белье. Босоногие дети играли в сточных канавах, которые не замерзали даже зимой. Холодная зима забралась и внутрь домов. Она поселилась в них вместе со своей безобразной сестрой по имени сырость и подстерегала своих жертв – слабых и болезненных детишек и дряхлых и немощных стариков.

Перчаточницу, которая была ему нужна, он нашел в небольшой мансарде. Кроме нее там работали еще пять женщин. Из мебели здесь были только стулья, на которых они сидели, и длинный стол, на котором лежала целая груда разнообразной одежды. Все они были заняты шитьем и работали с невероятной быстротой. Мистеру Эллину еще никогда не доводилось встречать таких жалких и измученных женщин. Ни одна из этих худых, неряшливых, состарившихся раньше времени женщин даже не поздоровалась с ним. Они продолжали работать не поднимая головы. Он сразу же узнал перчаточницу, так как она единственная из всех шила перчатки. Работая, она все время тихо плакала. Периодически она откладывала в сторону перчатки, чтобы высморкаться и утереть слезы, а потом внимательно осматривала свои пальцы, дабы убедиться в том, что на них не осталось никаких следов ее горя.

– Сара Эллис? – тихо позвал он.

Она подняла голову и посмотрела на него. Перед ним сидело живое воплощение вины и страдания.

– Я могу с вами поговорить? Меня зовут Уильям Эллин.

Она беспокойно взглянула на свою работу, и он понял, что для беседы у них очень мало времени. Однако она привыкла повиноваться приказам, поэтому быстро поднялась и кивнула в сторону окна. Только тут они могли стать и поговорить, потому что в комнате не было свободного стула и присесть ему было некуда.

– Я собираю сведения об одном заказчике мадам Люсиль. Я вам заплачу, – сказал он.

Услышав о деньгах, она еще сильнее заплакала.

– Почему вы плачете? – спросил мистер Эллин. Он обратил внимание на то, что окно заледенело даже изнутри, а пальцы молодой женщины были синими от холода. Ему сначала показалось, что ей лет тридцать пять, но при более близком рассмотрении он понял, что на самом деле ей не больше двадцати пяти.

Она рассказала ему, что взяла домой пару перчаток, чтобы дошить, но они попали в руки ее ребенка и он их пожевал.

– Но почему вы работаете, ведь ваша хозяйка уехала на праздники? – удивленно спросил он.

– Мадам получила много заказов для новогоднего бала, – объяснила она, поспешно вытирая влажным носовым платком свое лицо. – Она приказала выполнить все эти заказы до Рождества.

– Успокойтесь, – сказал он. – Не стоит так горевать из-за одной испорченной пары перчаток.

– Вы не понимаете! – воскликнула она и снова залилась слезами. – Мне платят по два шиллинга и шесть пенсов за дюжину перчаток, но если хотя бы одна пара будет испорчена, то я обязана выплатить ее полную стоимость, а это целых три шиллинга и шесть пенсов. Мистер Эллин посмотрел на свои руки, на которых были надеты лайковые перчатки. Рукам в них было тепло и уютно. Мягкая кожа была соединена тоненькими, но прочными нитями. Никогда еще джентльмену обыкновенная пара перчаток не казалась такой важной вещью. Он спросил, не могла бы она показать ему эти злосчастные перчатки. Она послушно подала ему пару светло-голубых лайковых перчаток. Некоторые пальцы были мягкими и липкими, так как побывали во рту у зубастого малыша. Такие перчатки расправятся через пять минут после того, как их наденут на руки, однако изделие со столь незначительным дефектом почему-то нельзя продать по более низкой цене. И несчастной мастерице, которая сшила их, придется заплатить их полную, а для нее просто немыслимую, цену.

– У моей тети есть перчатки, очень похожие на эти, – осторожно сказал он. – Она потеряла одну из них, а это ее любимые перчатки. Я вам буду весьма признателен, если вы продадите мне эту пару. Я хочу сделать ей подарок на Рождество.

Перчаточница зашмыгала носом и укоризненно посмотрела на него сквозь слезы. Она поняла, что он неспроста проявляет такую невиданную щедрость.

– Лучшего хозяина для них и придумать нельзя, – сказала она. – Возьмите их.

– Тогда вы должны мне разрешить заплатить за них их полную цену, – сказал он и аккуратно отсчитал три шиллинга и шесть пенсов. – Кстати, совсем забыл. Скажите, вы когда-нибудь видели эту вещь? – спросил он и вытащил из коробки уже упоминавшееся ранее пальто.