Смерть сама по себе не пугала Сирха. Как и все йериты, он свято верил в то, что земная жизнь – это всего лишь ожидание на пороге Вечности. Сирх приходил в ярость от того, что должен покинуть этот мир на взлете своей славы. Пост главного идеолога при дворе кахимского наместника, о котором в годы своих скитаний нищий проповедник по имени Сирх из Дрота не мог бы и мечтать, теперь расценивался преподобным Сирхом всего лишь как промежуточный этап в его карьере.

Не раз посещая вместе с наместником Кахим, Сирх прекрасно видел, что империю раздирают многочисленные внутренние противоречия: смуты при дворе императора, трудности с контролированием огромных территорий, принадлежащих империи, войны, ведущиеся одновременно на нескольких фронтах. Все это, вместе взятое, подрывало могущество империи так же неумолимо, как неведомая болезнь подтачивала здоровье Сирха. Пока еще империя могла поддерживать порядок в своих многочисленных колониях, направляя туда войска для подавления мятежей, но среди наиболее молодых и дальновидных кахимских политиков, к числу которых принадлежал и наместник в Йере Центий Офр, уже ходили разговоры о том, что усилия эти не оправдывают себя. Если прежде империя развивалась за счет новых территорий, то теперь ей приходилось тратить огромные средства на содержание многочисленной армии, обеспечивающей безопасность и порядок на землях, которые зачастую почти ничего не давали, кроме народных восстаний и вооруженных мятежей. В самом сердце Кахимской империи зрел новый дворцовый заговор, результатом которого должен был стать либо полный отказ империи от ряда колоний, либо заключение с ними мирных договоров с предоставлением частичной самостоятельности.

Сирха устраивал второй вариант. В Йере, население которого прежде строго придерживалось родового принципа, никогда не существовало централизованной власти. Объединяло всех йеритов только одно – их вера. Таким образом, единственным общенациональным лидером, с которым империя могла заключить договор, становился именно он, преподобный Сирх, проповедующий слово Поднебесного среди своих сограждан. Подобные намеки делал Сирху и сам наместник, поэтому преподобный уже видел себя в роли первого правителя единого Йера. И наследник здесь пришелся бы как нельзя кстати. Конечно, было бы лучше, если бы сынок относился к отцу с большим почтением, но тут уж выбирать не приходилось, – болезнь ударила Сирха не только в живот, но и ниже пояса, лишив столь любимых им когда-то плотских утех. Что ж, если самому Сирху по причине болезни, грозившей смести все его грандиозные планы, и не придется взойти на престол, то по крайней мере он войдет в историю Йера как родоначальник династии великих правителей.

Не вовремя, ах, совсем не вовремя вернулся в Йер Граис! Его появление могло серьезно подмочить репутацию преподобного – совсем ни к чему было напоминать йеритам о том, кто именно создал учение о Пути к Поднебесному, которое в последнее время Сирх столь успешно проповедовал от своего имени. Да и неизвестно еще, как отнесется наместник к нежданному воскрешению канувшего, казалось бы, навсегда в небытие проповедника, слова которого до сих пор звучат по всему Йеру, от столицы до самых глухих горных селений, давно уже забытых властями. Слова, повторяемые губами и языками миллионов йеритов, зачастую ничего не смыслящих в философской системе учителя, но свято верующих в мудрость Поднебесного, частицу которой он даровал своему посланцу… Будь проклят этот Граис! Где он пропадал все эти пятнадцать долгих лет?! Какого рожна ему теперь понадобилось в Йере?!

– Где он пропадал все эти пятнадцать лет? – краем глаза глянув на Миноса, Сирх повторил вслух один из вертевшихся у него в голове вопросов.

– Не знаю… – растерянно развел руками Минос. – Честное слово, не знаю… Он ничего не говорил об этом…

Поморщившись, Сирх только махнул рукой. Чего иного можно было ожидать от такого растяпы, как Минос, – всегда долго думает, а в конце концов принимает самое наихудшее из всех возможных решений. Кем бы он сейчас был, если бы не преподобный, вспомнивший о старом приятеле в час своей славы? Наверное, все еще ходил бы по дорогам с осколком глиняной миски, собирая милостыню. А ведь когда-то был сборщиком налогов… Даже государственная служба ничему не научила простофилю. В свое время он только потому и пошел за Граисом, бросив все дела, что все равно рано или поздно оказался бы на улице без гроша в кармане… Либо в тюрьме, облапошенный своими же приятелями…

Сам Сирх решил стать учеником Граиса, когда понял, что для него это единственный шанс вырваться из нищеты, покончить с жалким, убогим существованием, складывающимся из ежедневной борьбы за хлеб насущный. И ведь не ошибся же! Кем он был до встречи с Граисом – нищим рыбаком, изо дня в день латающим гнилую сеть, доставшуюся в наследство от отца. А ныне он известен всему Йеру как преподобный Сирх! И, даст Поднебесный, станет еще и первым правителем Йера!..

Да, многому научился Сирх у Граиса. Другие ученики главным образом слушали слова Граиса, пытаясь постичь скрытый в них смысл, чтобы потом суметь самим донести его до паствы, Сирх же, не пренебрегая учением, одновременно перенимал у учителя его методы обращения с людьми. Сирх ни с кем не делился своими наблюдениями, но, оставаясь в одиночестве, подолгу тренировался, примеряя на себя образ учителя. Нелегкая эта была работа. Многие поступки и действия Граиса оставались непонятными Сирху. Однако главное он усвоил: настоящее – это то, где ты находишься, будущее – то, где ты хотел бы находиться. Если мысленно провести прямую линию между этими двумя точками, это и будет Путь, по которому ты должен идти, чтобы превратить мечты в реальность. Остальное – рабочий материал, мусор. Главное – Путь, всем остальным можно пренебречь. Но было в Граисе и нечто, навсегда оставшееся недоступным для Сирха, – его внутренняя сила и убежденность в правильности совершаемых им поступков. Без этого Путь становился во много раз труднее и продолжительнее…

Граис… Граис…

– Ты говорил, он хотел встретиться со мной? – снова обратился Сирх к Миносу.

– Да, преподобный, – торопливо ответил Минос. – Он хотел, чтобы я помог ему в этом.

– Что ему нужно?

– Он не сказал…

– А ты, конечно же, не спросил…

Сирх скрипнул зубами от злости и тут же сморщился от неожиданной резкой боли – зубы у преподобного начали крошиться уже давно.

Угораздило же Миноса схватить Граиса прямо на площади да еще и отдать шалеям! Можно же было просто пригласить его к себе в дом, накормить, обласкать, поговорить, как ученик с учителем… И попытаться разузнать его намерения… Да и сам Сирх мог тайно прийти в дом Миноса, чтобы побеседовать с учителем, выведать, что ему нужно… Наверняка с Граисом удалось бы договориться. Он же разумный человек… Можно было заплатить ему, чтобы убрался из Йера навсегда… Убить в конце концов, если переговоры зайдут в тупик! Но все проделать тихо, без лишнего шума, чтобы никто ни о чем не узнал… Теперь же судебный вершитель Меллении, в руках которого оказался Граис, обязан отправить опасного государственного преступника в Халлат, на суд наместника. В данной ситуации даже Сирх, с его влиянием и связями, ничего не мог изменить. Граис встретится с наместником, и одному лишь Поднебесному известно, о чем он станет с ним говорить. Наместник Центий Офр, не в пример своему предшественнику, не склонен принимать скоропалительные решения, продиктованные лишь эмоциями. А в умении убеждать людей Граис не имел себе равных…