Так вдруг случилось, что именно в этот день, когда мы поняли, что теряем наши деньги, они перестали быть для нас абстрактными. Они стали вдруг до ужаса реальными. Теперь те деньги, о которых нам ежемесячно докладывала Вероника, перестали быть просто цифрами на бумаге. Они превратились в удобные дома, новые машины и отпуска в Европе. Они были самым безопасным, что мог нам предложить этот мир.

Наше богатство улетучивалось. Так как мы больше всего вкладывали деньги в стремительно растущие компании, наши потери были огромными. В десять тридцать, когда я позвонила Алексу второй раз, индекс Доу-Джонса упал на двенадцать процентов, а мы опустились на двадцать два процента. Взлетели как бабочки и упали камнем на дно.

Женщины были сильно взволнованы, и не без причины. Я доложила, что в среднем каждая из них потеряла этим утром сто сорок тысяч долларов. Для какого-нибудь маклера на фондовой бирже это была просто цифра. Для них это была катастрофа.

Первой в офис пришла Марта с кругами под глазами и крепко сжатыми губами, затем появилась сильно взволнованная Долли, чье настроение ухудшалось с каждой новой сводкой новостей по телевизору. Затем по очереди подтянулись остальные. К этому времени стало понятнее, что случилось в стране.

Спустя какое-то время в экономических журналах появились научные статьи с объяснениями, почему это все стало возможным. Желающие могут ознакомиться с ними. Но Мне лично интересно описать, как члены клуба пытались понять, что происходит и что им теперь делать.

Я не помню точно, кто произносил те или иные слова в то утро. Но, к чести женщин, могу поклясться, что ни одна из них не обвиняла другую. Они горячо спорили, но не переходили на личности. Откровенный страх в их голосах действовал мне на нервы. Я боялась, что они потребуют немедленно продать все акции, чтобы спасти оставшиеся деньги.

Проблема была в том, что большинство наших инвестиций было вложено в компании, занимающиеся теми производствами, в которых мы мало разбирались. Выбрать из них те компании, от акций которых надо избавляться в первую очередь, а какие оставить, было крайне трудно. Лучше всего состояние женщин может объяснить такая метафора. Когда Агнес робко сказала, что падение цен должно когда-нибудь остановиться, Долли довольно мрачно заметила: «Даже останки взорвавшегося в воздухе «Боинга» долетают в конце концов до земли».

Может быть, она и не хотела вкладывать в это столько сарказма, но ее слова накалили атмосферу, и спор вспыхнул с новой силой. Долли в панике размахивала руками и кричала, что мы должны все быстро продать, чтобы спасти хоть что-нибудь.

Паника усилилась, когда в офисе появилась Вероника, которая пришла позже и без приглашения. Она тоже заявила, что надо немедленно все продавать. У меня возникло какое-то неприятное чувство: казалось, она радуется тому, что женщинам грозит такое стремительное разорение. Разумеется, это была чушь. В конце концов, именно благодаря клубу она в последние годы неплохо зарабатывала, но тем не менее я не могла отделаться от этого неприятного ощущения.

Мы спорили минут сорок. И чем дольше мы спорили, тем больше денег теряли. Все понимали ситуацию, поэтому говорили все быстрее и быстрее, пока в комнате не возник какой-то смешанный словесный гул.

Цены упали еще на четыреста пунктов, и было ясно, что они уже сегодня не поднимутся.

Чтобы прояснить ситуацию, скажу, что за то, чтобы держать акции, были я, Скай, Дебора и, возможно, Марта. За немедленную продажу – Долли и Вероника. Сомневающимися, но больше склонными к продаже – Глэдис, моя мать, Мэри и Агнес.

Возможно, Долли тоже просчитала про себя ситуацию.

– Хватит разговоров, – вдруг сказала она. – Пора голосовать. Продаем мы свои акции или нет?

И вдруг Агнес робко подняла руку, чтобы привлечь наше внимание. Когда Марта дала ей слово, она довольно неуверенно спросила:

– Вы уверены, что мы все продумали?

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Марта, зная, что Агнес страшно стеснительна, и нацелясь поторопить ее, чтобы сэкономить драгоценное время.

– Ну, может быть, это и глупо, но разве не правда, что… ну, что самое лучшее время покупать наступает тогда, когда падают цены? Я имею в виду, что, когда мы слышим, что в магазине распродажа по сниженным ценам, разве мы все не бежим со всех ног в магазин?

Пока опешившие женщины переваривали услышанное, я вдруг вспомнила историю обогащения Ротшильда. Один из английских представителей этой семьи сделал тогда огромное состояние. У него была устроена ускоренная курьерская связь для получения новостей с битвы при Ватерлоо. (По-моему, в ней даже участвовали почтовые голуби.) Когда до него дошли первые неутешительные вести о ходе битвы, он стал продавать акции.

Все знали, что у Ротшильда есть возможность получать самую свежую информацию, и подумали, что Англия проиграла битву. Возникла паника, и на бирже произошел обвал. Когда цены максимально упали, Ротшильд купил столько акций, сколько сумел, фактически прибрав к рукам экономику всей страны. А потом пришло второе известие, которое Ротшильд получил раньше всех, что Наполеон разбит.

Так Ротшильд за один день стал самым богатым человеком в мире.

Мораль сей басни такова, что, несмотря на очевидность некоторых критических ситуаций, за ними всегда прячется нечто хорошее, что невозможно разглядеть с первого взгляда. И если у вас достаточно крепкие нервы, вы всегда можете извлечь пользу из всеобщей паники.

Пока я обдумывала это, спор достиг апогея. Вероника, не скрывая своего пренебрежения, наскочила на Агнес:

– Что за чушь ты тут несешь?

Но Агнес оказалась неожиданно тверда.

– У нас есть список! – громко заявила она всем остальным. Она имела в виду тот список, куда мы заносили компании, в которые хотели бы вложить деньги. – И мы можем сейчас его использовать. У нас есть на это время, пока биржа сегодня не закрылась, и мы можем выбрать четыре или пять компаний, акции которых упали ниже остальных, и купить их на все оставшиеся деньги.

– Но это же все, что у нас есть! Все наши деньги! – закричал кто-то. Я не поняла, кто именно. Но уверена, что все мы подумали то же самое.

Скай, которая всегда хорошо соображала, громко поддержала Агнес. Она даже вскочила на ноги.

– Подумайте своими куриными мозгами, разве может вся экономика страны рухнуть внезапно за один день?

Мы все сидели минуту молча, изучая, видимо, возможность внезапного падения экономики страны по лицам друг друга. Долли, заметила я, смертельно побледнела. Я не могла понять, почему она сегодня волновалась больше всех, но это было именно так.

Затем одна за другой женщины согласно закивали головами.

Марта поставила вопрос на голосование, и все, кроме Долли, проголосовали за вложение оставшихся денег в акции.

И каждая про себя решила, что если они окажутся не правы, то всегда остается возможность просто застрелиться.