Залпом допил виски, отставил стакан. Коснулся моих волос, небрежно пропустил сквозь пальцы прядь… И вдруг дёрнул меня за руку на себя.

Я взвизгнула от неожиданности и рухнула в его объятия — близко, тесно, нос к носу. Замерли, глядя друг другу в глаза. По футболке на груди Кира расплывалось пятно плеснувшего из моего бокала мартини, влекуще ударили в нос виноградные нотки алкогольных паров. Кир обхватил мои пальцы своими и, демонстративно затянув это чувственное касание, забрал, наконец у меня бокал. Не прерывая контакта глаза в глаза, пригубил вермут точно в том месте, где на стекле остался след от помады и с пьянящим смаком облизнул нижнюю губу. Это было так красноречиво, что по моей спине хлынули мурашки, зашумела в ушах кровь… Но, вместо того чтобы окончательно поплыть, я вдруг начала стремительно трезветь.

Боже, что я делаю?!

Попыталась отстраниться, но Кир не дал. Снова дёрнул на себя, опрокинул, так, что я едва не коснулась затылком пола и, плотно проведя носом по моей шее и ключицам, и едва не зарывшись лицом декольте, рывком поднял, крутанул, снова поймал в падении и, наконец, повёл.

Аргентинское танго щемило душу, горячило кровь.

Шаг, шаг, шаг… Затяжной. Рывок, цепочка семенящих, затяжной… Глаза в глаза. Я не выдержала, отвела взгляд, но Кир настойчиво поймал его и снова заставил смотреть на него.

Шаг, шаг… Отпихнул, поймал, зажал голову в ладонях, властно удерживая лицом к лицу, практически целуя в губы… И вдруг мазок носом по щеке и низкий, грудной выдох мне в ухо — стон или даже рык, полный голодного вожделения… У меня подкашиваются колени, а он подхватывает меня, опрокидывает, почти укладывая на пол, замирает на бесконечные пару секунд… И снова ведёт.

Шаг, шаг… Затяжной. Ещё затяжной. Ещё. Резкий разворот, шаг, шаг… Пальцами в мои волосы, сжимает чувственно, до лёгкой боли, притягивает голову носом к носу… Замирает, сжирая взглядом…

И снова. И снова.

Это сложно было назвать танцем, ведь я не делала ничего, просто растерянно топталась по его ногам и заученно слушалась «партнёра» А вот он…

Театральные затяжные поцелуи носом в щёку — на грани фола, возле самых губ. Страстно ползущие по моему телу ладони, крепкие до удушья, жадные объятия, шумное, горячее дыхание…

Шаг, шаг… Крутнул, удержал спиной к себе, вжимаясь в меня всем телом… Ползёт ладонями по животу — одной вверх, другой вниз… Фол, дальше нельзя! Я напрягаюсь, он опасно увлекает меня в сторону дивана, явно намереваясь уложить… И вдруг рывок в обратную сторону.

Шаг, шаг, затяжной…

Голова кругом.

Шаг, шаг, опрокинул… Носом к носу. Хищная полуулыбка, чувственно прикушенная губа. Взгляд прожигает насквозь.

Это был не танец, и даже не прелюдия. Это уже был секс! И я уже совершенно чётко знала, что не хочу даже так, не то, что уж там по-настоящему!

Пыталась отстраниться, но Кир не давал. Настойчиво сминал мои трепыхания и, пользуясь полной растерянностью, снова и снова заставлял смотреть ему в глаза. И я смотрела, и понимала…

Да, он классный, страстный, красивый, соблазнительный… Но не мой! Я не хотела его. Как не хотела вообще никогда и никого, кроме одного — того самого, единственного. И на самом-то деле, разменяться можно было бы на кого угодно, дело ведь вовсе не в Кире. Даже наоборот — был бы не Кир, может, было бы проще… Но я хотела не этого! А всё, чего я хотела на самом деле — это Данила и только он.

— Хватит, всё! — взмолилась я, когда Кир, опрокинув меня к полу, в очередной раз сымитировал поцелуй. Переполнив ресницы, по вискам щекотливо поползли слёзы. — Пожалуйста, хватит!

Он замер… И руки-кольца из страстных оков мгновенно превратились в заботливую поддержку. Помог мне подняться, довёл до дивана.

— Закрой шторы, — только сейчас поняв, что мы с ним словно на панорамной сцене с открытым занавесом, попросила я и, забравшись на диван с ногами, подтянула колени к груди.

Он закрыл, вернулся ко мне.

— Ты как?

Как, как… До сих пор трясёт от мысли, что была на грани!

— Нормально. А ты… Ты хоть понимаешь, зачем я сюда пришла?

— Ну уж не дурак.

— И что?

— Что — что?

— Если бы я не пасанула, что было бы дальше?

— Ничего. Ты пасанула, уже в тот момент, когда я только зашёл в номер. Уже тогда решила, что ничего не будет. Разве нет?

Я нервно рассмеялась. А ведь он прав!

— Тогда зачем все эти танцы? Все эти…

…Взгляды, недопоцелуи, объятия, после которых я чувствовала себя теперь так, словно действительно изменила. Вслух я этого, конечно, не сказала, но Кир и так знал о чём речь.

— Если бы я начал тебя отговаривать, ты бы заупрямилась. Психанула бы, возможно, сбежала. И, скорее всего, нашла бы кого-то другого вместо меня. Это не точно, но…

Я закусила губу, чувствуя, как неудержимо накатывают новые волны слёз. Всё точно. Говорил, словно в зеркало глядел — я бы могла сдурить. Меня в тот момент несло. Опять.

Кирилл, едва касаясь, погладил меня по голове.

— Ну так что? Теперь расскажешь?

Я уткнулась лицом в колени. Как же это было страшно! Сказать даже ему, хотя он, может, и так всё знает, а уж Даниле-то и подавно! Ведь пока тема не поднята, есть чёртов один на миллион шанс, что всё не так, как кажется. Но стоит заговорить, и волшебный шанс превращается в риск услышать горькую окончательную правду. И это не пустая болтовня — это действительно непреодолимо страшно.

— У него есть ребёнок на стороне, — зажмурившись, шепнула я. — Сын. В… — подбородок неудержимо задрожал, — Владька.

Сказала и разревелась окончательно. Вот и всё, необратимый процесс запущен.

Кир подсел ближе, прижал меня к себе. Я не смотрела на него, но всё равно чувствовала, что он обалдел. Не ожидал что я знаю, или вообще — не ожидал?

— Ты уверена?

Я кивнула. Он фыркнул и надолго умолк, лишь осторожно поглаживая меня по волосам. А я ревела, но с каждой минутой всё больше понимала, что это уже не те слёзы, которые были когда-то, когда только узнала правду. Я словно выплакала уже всё самое больное, и осталась лишь растерянность и непонимание — что дальше? И от этого становилось неожиданно легче.

— Честно, я не знаю, что сказать Марин, — вздохнул Кир. — Я немного в ахрене, да и вообще, кто я такой, чтобы что-то тут говорить… Но одно я знаю точно — как бы там ни было, но Данька тебя любит. Нет, даже не так. Он не просто любит, он живёт тобой. Ты сейчас, конечно, решишь, что я его выгораживаю, но ни хрена подобного. Любит, как дурак. Я даже завидую тебе слегка.

Так вдруг потеплело на душе. По привычке хотелось взбрыкнуть, мол, фигня всё это, ничего он не любит… Но я лишь осторожно прикоснулась к тому, что чувствую и удивлённо поняла, что… кажется, верю.